Мы полежали еще минут пять, и я осмелился развернуть Женьку к себе. Его лицо было мокрым от слёз, а в голубых глазах читался немой укор. Эйфория от обладания его прекрасным телом прошла, и накатила лавина раскаяния. Ситуация сложилась так, что я фактически изнасиловал своего любимого человека. Он молчал, и это молчание меня убивало. Я совершенно не знал, что мне теперь делать и как исправить то, что произошло.
— Жень, — я приподнялся на локте и взглянул на него, — скажи, что не злишься.
— Нет, я совсем не злюсь, — он горько усмехнулся. — Меня оттрахал в задницу пацан, который мне в сыновья годится. С чего мне злиться-то? Бля-я! Я даже деться от вас с отцом никуда сейчас не могу...
— Всё хорошо будет. Давай ты меня в следующий раз.
— Дим, я вообще не хочу следующего раза. Ты обещал, что, если мне будет очень противно, ты не будешь настаивать на сексе.
Да, про эти слова я уже благополучно забыл, и теперь они прозвучали для меня как гром среди ясного неба. Я действительно обещал, что больше не буду его заставлять, и сейчас уже жалел о сказанном. После сегодняшнего вечера мне даже думать не хотелось, что эта близость у нас была в первый и последний раз. В голову пришла подлая мысль, что я могу просто вынудить его и дальше со мной спать. Женька прав: пока папка оплачивает больничные счета его матери, он от меня никуда не денется. Но всё это было настолько мерзко, что я сразу отмёл вариант с шантажом. А что тогда делать? Просто смотреть на него? Это меня уже не устраивало.
— Тебе было очень противно, да?
Женька поджал губы и, ничего не говоря, направился в ванну. Я хотел зайти в душевую кабинку вместе с ним, но он не позволил мне это сделать.
— Можно я сам помоюсь?
— Женя...
— Дима, пожалуйста.
— Ну, хватит! — я в отчаянии схватился за голову. — Лучше наори на меня, обматери, ударь в конце концов! Только не надо этой покорности и обречённости... Хорошо, если хочешь, искупайся сам.
Я задвинул дверку кабинки и пошёл к раковине. На душе было погано.
Плескался Женька недолго, минут десять. Когда он вышел, я протянул ему белое махровое полотенце.
— У вас тут есть бар? — неожиданно спросил мой водитель.
— Напиться хочешь?
— Ага.
— Может, не надо?
— Надо.
Мы оделись и пошли на кухню, где в шкафу стояло несколько разных бутылок.
— Есть виски, коньяк, вино, ликёр...
— Давай виски.
— Я могу ещё что-нибудь сделать для тебя? — спросил я, отдавая ему бутылку.
— Спасибо, Димочка, ты уже всё сделал. Хотя, коньяк тоже давай.
Я протянул Женьке вторую бутылку и вместе с ним поднялся на второй этаж. У двери своей комнаты мой водитель остановился. Я посмотрел на него.
— Может, я посижу с тобой? — ни на что особо не рассчитывая, спросил я.
— Нет. Мне нужно подумать, так что пошёл вон, — тихо ответил Женька и захлопнул дверь, но тут же открыл её и добавил: — Дима, можно вопрос?
— Да, конечно, — сердце забилось чаще — вдруг он позволит мне войти?
— Та авария год назад... Ты тоже там был, вместе с матерью?
— Я был за рулём.
Как я добрался до своей спальни — не помню. Вопрос стал для меня настоящим шоком. Несомненно, это была месть. Женька решил сделать мне больно, и у него это получилось. Он вернул мой самый страшный кошмар. Из глаз потекли слёзы. Не дойдя пары шагов до кровати, я свернулся на полу калачиком и тихонько заскулил. В одну минуту Женька лишил меня покоя, но я его простил. Ведь потерять любимого человека очень легко, а найти почти невозможно. Это я уже слишком хорошо знал.
Мне снилось несколько столкнувшихся искорёженных машин и обгоревшие трупы в них. На ватных ногах я приблизился к дымящейся «Ладе» и заглянул в салон, где было тело водителя. И вдруг через разбитое окно ко мне потянулась обугленная рука.
Я проснулся с криком в полной темноте. За спиной раздался шумный вздох, и я, ничего не соображая от страха, бросился к выключателю. Конечно, щенок. Видимо, он
