знаешь где тут что.
Линн не ответила, опрометью выскочила в коридор и захлопнула дверь. Щёлкнул замок. Через мгновение раздались вопли и отборная ругань. По двери забарабанили, а затем её начали сотрясать глухие, тяжелые удары. Линн отступила на пару шагов. Дверь была крепкой, надёжной — должна выдержать. И ещё, Линн надеялась, что шум, поднятый угодившими в ловушку неграми привлечёт подземников.
— Детка, что за грёбаные шутки! — орал Кабан. — Открой!
— Открой, эту сраную дверь! — выл Питон. — Мать твою, сука! Лучше сама открой! Или я вышибу дверь и потом порежу твоё личико, блять!
Удары по двери становились всё более злыми и настойчивыми, но не достаточными, чтобы проломить её. Бить сильнее, чем это было возможно, негры не могли, учитывая, что приходилось им это делать голыми кулаками и ногами. Отбить себе пальцы на руках и ногах, пятки и коленки им вовсе не улыбалось.
— Чёртова сука! Грязная потаскуха! Открой!
Тяжело дыша Линн прижалась спиной к стене. Она так надеялась, что подземники придут. Двое черномазых — это хороший подарок. Подземники перестанут обижаться на Линн. Они простят её и снова будут с ней.
Грохот и вопли вдруг стихли. Затем, до Линн донёсся приглушенный голос Питона.
— Ты что там делаешь?
— Пытаюсь позвонить Робу, идиот. Чёрт, похоже сигнал не проходит...
— Сообщение попробуй отправить!
— Пробую... Ни черта не видно. Вот сука... Мать её... За каким чёртом она заперла нас? Можешь мне сказать?
— Чё ты меня спрашиваешь? — фыркнул Питон. — Откуда мне знать? Может эта сука рехнулась.
— Всё, отправил, — сказал Кабан. — Но не знаю, дойдёт ли.
— Тихо! — вскрикнул Питон. — Ты слышал?
— Что?! — испуганно, почти с истерикой воскликнул Кабан.
— Шум снизу.
— Снизу?
— Да! Кто-то идёт к лестнице!
— О господи!
— Тихо. Он идёт.
Негры замолчали и это продолжалось две-три секунды, потом Кабан закричал срывающимся от страха голосом.
— Кто там? Отвечай! Не подходи! Не приближайся мать твою!
А ещё через мгновение из-за двери начали раздаваться такие душераздирающие вопли, что Линн зажала уши руками и вся сжалась, сидя у стенки. Что там происходит во тьме подвала, можно было только догадываться. Оттуда слышалось рычание, вой, вопли, визг, звуки ударов, а потом раздался дробный такой стук и в воображении молодой женщины сразу же появилось тело, катящееся по ступеням, бьющееся о них головой, руками и ногами.
Тишина наступила через две-три минуты. Линн подкралась к двери, прижалась к ней ухом и прислушалась. Ни звука. Но она не решилась открыть. Выждала ещё с полчаса, посидела на том диване в холле, где её оттрахали, выпила пару рюмок виски и только после этого снова приблизилась к подвальной двери. Тихонько открыв её, Линн сделала один шаг вперёд и дотянулась до выключателя. Внизу на потолке тускло засветилась лампа. Линн ощутила, что наступила на что-то липкое. Наклонившись, она разглядела, что это кровь.
— Чёрт.
Молодая женщина осторожно прошла дальше до конца лестницы. Крови было много, почти на всех ступенях и далее кровавый извилистый след волочения тянулся ко входу в кладовку и далее к яме.
Линн провозилась с уборкой больше часа. Устала порядком, но с уверенностью могла сказать, что не оставила нигде ни пятнышка крови. Ещё, следовало избавиться от одежды негров. Лучше сжечь её, а потом нужно протереть и диван, чтобы не осталось следов спермы.
Молодая женщина присела на край ямы и долго, с тоской смотрела в её темную глубину. Оттуда не доносилось никаких звуков, даже отдаленных. Подземники, понятное дело приходили и приняли её подношение. Что теперь? Можно ли рассчитывать на их прощение?
— Эй! — позвала Линн. — Струйщик, Брызгун! Вы слышите меня?
Минуты шли, пока не превратились в четверть часа. Никто из ямы не появился и Линн так и осталась в неведении, относительно того стал ли её подарок первым шагом на пути к примирению с
