— я так же, как и он до этого, прошептал эти слова Павлу на ухо (уверен, он в этот момент почувствовал то же, что и я) и отпустил его.
— Это мы ещё посмотрим! — выровнялся Клевер и демонстративно вышел из туалета.
«Он всё-таки оставил последнее слово за собой», — подумал я, идя к умывальнику, чтобы умыться.
В голове моей творился кавардак. А как вы думаете, что могло быть со мной после того, что только что произошло? Мне бросили вызов! И не кто-нибудь, а сын завуча, а он хоть и не первый, но всё же и не последний человек в универе. Я поставил под сомнение свою ориентацию и репутацию. Я же не знаю, что взбредёт этому придурку в его пустую голову! Но кое-что терзало меня больше всего. Это те ощущения, которые я испытывал к Павлу. Я его не ненавидел — даже после того, что он мне наговорил. Когда я сказал ему про папочку, у него были такие глаза...
Мне надо узнать о нём побольше.
Ах, как же прекрасно осеннее утро! Воздухом невозможно надышаться. Он проникает в каждую клеточку твоего тела и будоражит, освежает, придаёт силы и энергию с каждым его вдохом. Жёлтые листья под ногами шуршат свою симфонию, которую можно слушать, сколько угодно, и не надоест.
Но хочешь ты этого или не хочешь, а любая дорога рано или поздно должна закончиться... Так. Сегодня я намерен всё-таки узнать побольше об этом парне. Почему он так меня волнует? Что-то в нём есть такое... загадочное. Я выясню, что это, сам себе клянусь.
— Доброе утро, красавЕц! — услышал я, только войдя в учительскую.
Это была Марина Ермолова, моя коллега и преподаватель английского языка. Мы сдружились с ней с первого же дня моей работы здесь. Маришка — очень простой и общительный человек. Говорит всё, что думает, но при этом думает, что говорит, — вот такой вот смешной парадокс. Маринка могла сказать горькую правду так, что это было совсем не обидно. Это меня в ней, наверное, и подкупило. И, видимо, не только меня. У неё столько ухажёров, несмотря на её простоватую внешность! Она была девушкой невысокого роста, с волосами цвета каштана, карими глазками, обыкновенной фигурой (по этому поводу она не страдала и никогда не отказывала себе в сладких радостях). Но, несмотря на всё это, за ней почти каждый день заезжали новые молодые люди — и совсем не бедные, судя по маркам автомобилей.
— Привет, дорогая! Как дела?
— Да вот, сижу, конспекты студентов перелистываю и не могу некоторым нарадоваться, а некоторые меня просто бесят, — проговорила она и швырнула подальше от себя несколько тетрадей.
— Это кто же у нас такой «талантливый», что вывел тебя из себя? — я мог это сказать без улыбки, потому что и так знал ответ на свой вопрос.
Ни Серый, ни его верный друг никогда не отличались высоким IQ, и то, что это сходило им с рук, бесило всех преподавателей. Но что поделаешь, игры, которые они выигрывали, приносили университету немаленький доход, поэтому приходилось терпеть.
— Хотя не говори, я и так догадываюсь, — я присел за свой стол и начал доставать свои записи.
— Ты, наверное, не про всех догадываешься, — нервно отпихнув от себя остальные бумаги, проговорила Мариша.
— Тааак, — удивлённо протянул я, — кто ещё хочет попасть в большой футбол, как эти двое, чтобы не учиться? — я явно заинтересовался этой темой, потому что этот поток был силён в гуманитарных науках, и сачкистов тут было совсем немного.
— Да вот, Павел Рамашев, звезда наша, в последнее время не радует меня совсем. Рассеянный постоянно. Когда я попыталась поговорить с ним, он в ответ только нагрубил мне и ушёл. Может, ты попробуешь выяснить, что с ним происходит?
Я был удивлён ещё больше, услышав её ответ. Во-первых, потому, что здесь работал отец Павла. Почему она не пожаловалась ему? Во-вторых, Павел неплохо учился. Он не ботаник, просто у него хорошая память, и наука ему легко даётся. В-третьих, раз уж о нём зашёл разговор, надо было не упустить такую возможность и разузнать у
