«Человеческая натура — это тонкий механизм, реагирующий на малейшее раздражение и редко действующий сообразно с разумом. Она не столько подчиняется правилам этики и законам логик, сколько настроению и темпераменту». (Теодор Драйзер)
Её звали Рада. Она ненавидела своё имя. С детства. Однажды она узнала, что на этом имени настояла её мама, а вот отец был категорически против, но что не сделает мужчина ради любимой женщины. В детстве она часто «сглатывала» первую букву, и получалось что-то вроде Ада. Но позже Рада смирилась, когда нашла толкование своего имени.
С детства она была несомненным лидером, всегда стремилась быть первой из лучших. Проще перечислить то, чем Рада не занималась, чем то, что ей хотелось освоить. Танцы и художественная школа, музыка и театральная студия, и везде она была звездой. Отчий дом Рада покинула сразу после школы — престижный вуз в другом городе. Она была привлекательной, самостоятельной и независимой. Она находили общий язык со всеми — шпаной во дворе и чиновниками любого уровня, со сварливой соседкой и продавщицами в магазинах. Когда она шла по улице, её провожали взглядом не только мужчины, но и женщины. У неё не было врагов, но друзей не было тоже. Нет, были поклонники. Но планка отношений была так высока, что никто из окружения не дотягивал. А она привыкла делать всё только по высшему разряду. Как результат — в свои двадцать один Рада была одинока.
Это случилось в её двадцать второй день рождения. Рада на ходу разговаривала по телефону и не заметила, как слишком близко подошла к краю тротуара. Резкий удар открывающейся дверью черного автомобиля сшиб её с ног, но упасть ей не дали сильные мужские руки. Так в её жизнь вошёл Роберт.
Два месяца. Два долгих месяца она сгорала. Испепеляла себя изнутри. Она просыпалась посреди ночи и орала, как ей казалось, в полный голос: «Возьми, ну возьми же меня. Я хочу. Хочу этого... Возьми, пожалуйста!» И страхи затихали. Она плыла по мягким тёплым волнам, вода держала её, а утром она снова и снова понимала, что это был лишь сон.
Роберт был ласков и нежен всё это время. Рестораны, цветы, музеи. Да, он водил её в музеи и рассказывал о картинах, статуях, кубках. А еще были храмы. Разные.
Польский костёл. Величественный звук органа будил в её душе сны. Она почти теряла сознание, и тогда Роберт выводил её на воздух. Она видела его нежную полуулыбку на губах.
Католический собор с его необъятным воздушным пространством и глиняными распятьями в боковых пределах. Там они видели обряд венчания. Он поразил её своей красотой и нежностью, этот обряд.
Православная церковь. Светящиеся образы на стенах и духота от горящих свечей.
Рада не была крещеной, то есть не принадлежала ни одной из церквей. Роберт говорил ей, что крещение в церкви — это принятие человеческих обрядов. Но каких? Рада верила в Бога, но никак не могла выбрать для себя Церковь. Поэтому Роберт и показывал их. Разве её что-то там привлекало? Вся душа её протестовала против обрядов, песнопений и образОв. Она хотела лишь одного — принадлежать Роберту. Быть послушной его воле, быть игрушкой в его руках. Но он не торопился. Он выжидал. Чего?
В этот день они сидели в открытом кафе на берегу реки. Последние дни лета ласкали тело уходящим теплом. Солнце огромным огненным шаром опускалось на Западе в плотную дымку над водой, а на Севере стальным диском выплывала Луна. Сегодня был второй день полнолуния. Роберт накрыл её руку своей: «Ты готова?" — прозвучал его голос будто издалека. «Да», — ответила Рада, сама, не понимая, о чем он спросил. Он положил перед ней черную замшевую коробочку: «Открой». Рада уже привыкла получать от него подарки, он делал их часто, просто так, без повода. В этот раз внутри оказалось необычное ожерелье — широкая черная бархотка застегивалась, облегая шею, в центре на двух витых малюсеньких колечках держалась короткая цепочка с подвеской из
