отстоять себя, её и твою Валерию. Большие деньги это большие проблемы. — Он встал, потянулся. — Поэтому, у меня их нет. Пошли, богатенький Николас! Твоя золотая невеста истомилась в ожидании твоего возвращения и твоего маленького, но шустрого помощника!
— Да, ладно, тебе! — Отмахнулся я. — Просто завидуешь мне. — Нет. Рука у него прежняя. Но и я не остался в долгу. Интересно, чтобы сказал старший офицер, увидев, что лейтенант третьей статьи мутузится с рядовым, гогоча, словно молодой жеребец?
Информация, прочитанная наспех, сидела во мне, грызла меня, снижая ощущения опасности. Даже есть не хотелось. Причина всех моих приключений, причина всего этого «нетак», сидела на кровати, чистила ногти, очень внимательно чистила, словно от их чистоты зависела наша дальнейшая жизнь. Я завалился рядом, положил подушку под голову. Вот, капитан поперхнётся, когда я ему расскажу! Сначала не поверит, а потом... Даже трудно сказать, что выкинет наш капитан. Но девчонка точно зацепила капитана. Какие глаза у него, а и у неё, были в этом саду! До и после кустиков. А как они смотрели друг на друга в кают-компании? Нет, капитан по самые уши увяз в этих отношениях, а вот она? Я скосил глаза. Она сидела, опустив руки, смотрела в одну точку, размышляя о чём-то своём.
— Скажи, а Люсьен скоро приедет на Стаут?
— Кто такой Люсьен? — Ох, да это же имя нашего капитана? Вот, дела! Такое имя у такого капитана!? Умора! Люсьен!
— Мне плохо без него. — Голос её дрогнул.
— Не могу сказать, Валерия. — Я повернул голову в другую сторону, чтобы не видеть оголённой груди в проёме не застёгнутой молнии. А вроде как с утра в душе выпустил пар? — Он приедет, как только сможет. Поверь. Если он сказал, он сделает это. Иначе он не был бы капитаном такого большого корабля.
— Да. Конечно. — Она вздохнула, встала, провела руками по телу, расправляя ткань. Она скучала по нему. Ну, капитан держись. Ты ещё не знаешь в какой шторм ты попал!
***
Высадка на планету происходил ещё проще. Джонни посадил нас внутрь боевого десантного модуля, рядом с пехотинцами в полном боевом снаряжении. Мы жались на одном месте, а вокруг нас, рядом с нами, сидели гиганты — пехотинцы в боевых костюмах. Кто-то похихикивал, говоря на незнакомом нам языке, явно обсуждая нас — испуганных новобранцев с новых границ, кто-то занимался своими костюмами, подлаживая что-то в них. В какой-то момент модуль ухнул, затрясся, крутанулся как-то странно, то ли пикируя, то ли уходя в воронку, зашипел. В просвете опускаемой аппарели появился Джонни-молоток, который скомандовал: «Новобранцы, на выход!» Мы выскочили к нему, получили по карабину, зафиксированному в тонкой нитке спускающегося вниз тросика, ободряющему похлопыванию по плечу и заключительному толчку в спину. Вылетев из кабины, мы с визгом полетели вниз, обнаружив себя на высоте в пару сотен метров от земли. Пролетев это расстояние на один «ох», мы неожиданно плавно приземлились, карабины автоматически щёлкнули, исчезнув вверху вместе с тросиком. Модуль свистнул, поднимая волны пыли, травы, каких-то камешков, рванул в другую сторону. Едва стих журчащий свист модуля мы окунулись в тишину планеты Стаут. Мы сидели на земле, слушали ветер, дышали полной грудью.
Переодеваться на природе приятно. Очумевшие от сидения в тесной каюте, мы стоя рядом даже переодевались медленно, словно наслаждаясь обвивавшем нас ветром, запахами, пьянящими головы, широкими пространствами. Неожиданно для меня она стянула обратно платье, в два движения избавилась от белья, стала расстилать форму, явно собираясь устроиться на ней. Разве можно вот так, с таким вот наклонами? Ведь я человек — воздержание вещь довольно напряжная.
— Давай, полчасика? — Она вытянулась, закинув руки за голову, отчего её груди стали ещё рельефней, а полосочка волосиков на лобке стала ещё длиннее. — Всё равно мы уже на Стауте. А потом где и когда можно будет так
