за что Том не желал. Меч, как назло, застрял в ножнах, нога свербела болью, пальцы не слушались.
— Что ты делаешь? — испуганно спросил Том.
Незнакомец закончил со своей рубашкой и сдёрнул её с плеч, откидывая в сторону прямо на грязный пол. Он выжидательно посмотрел на Тома, но не увидев нужной ему реакции, перешёл к совершенно конкретным действиям. Юноша опёрся одним коленом о сундук между ног странника и рёзко рванул его рубашку, отрывая пуговицы и оголяя гостя до пояса, одновременно сковывая его руки в движениях. Затем тонкие пальцы легко расстегнули ремень брюк и залезли за пояс, накрывая ладонью плоть Лингренда. Пальцы блондина были холодными, но очень даже умелыми. Уверенно поглаживая мужчину между ног, он внимательно смотрел ему в лицо, стараясь уловить истинные эмоции.
На Тома нашло ненормальное оцепенение. Его... насилуют? Конечно, парень был сказочно красив, но все остальное было уже слишком. Нервно сглотнув, Лингренд накрыл руку блондина своей, согревая и останавливая одновременно.
— Слушай, красавчик, если хочешь трахнуться, это не со мной. Понял? Я тебя иметь не собираюсь, а себя тем более не позволю. Давай разойдемся по-хорошему, а?
Лицо юноши на несколько мгновений переменилось, выпуская из-под ледяной маски удивление в голубых глазах, но уже скоро оно снова было прежним, а на мужчину напало состояние сродни оцепенению: воздух будто стал гуще, препятствуя его движениям и не позволяя сопротивляться. Незнакомец тем временем наклонился к лицу Тома и мягко коснулся прохладными губами уголка его губ, проводя влажную дорожку ниже — по шее, груди, животу. Блондин был вынужден встать на колени, и пальцы свободной руки быстро расстегнули пуговицы на брюках Лингренда, после чего плоти мужчины коснулись его губы.
— Черт бы тебя побрал! — взвыл Том, попытавшись вырваться, но его словно приклеили к сундуку. Руки и ноги налились тяжестью, а плоть предательски подернулась под губами незнакомца. — Кто ты? Какого дьявола? Мне... О, черт! Я ногу ушиб. Меня перевязывать сейчас — самое то, а не этим заниматься. Пусти! Пусти говорю!
Не обращая никакого внимания на слова и вялое сопротивление мужчины, юноша умело ласкал его член губами и языком, добиваясь необходимой реакции. Он сжимал нежную кожу в паху губами, дразнил языком налившуюся кровью головку, ласкал пальцами мошонку и внутреннюю сторону бёдер Тома так, словно в этот момент для него не существовало ничего более важного, чем то, чтобы доставить удовольствие своему случайному гостю. Он сжимал губы крепче, забирался языком в отверстие на головке, явно наводя на мысли о принадлежности к определённой «профессии».
Сложно браниться, когда тебе так увлеченно сосут. Кусая губы и шипя, Том уже не сопротивлялся. Вцепившись пальцами в края сундука, он вздрагивал и тяжело дышал.
— Слушай, это... Если я тебя обидел, прости. Слышишь? О, Боже! Я сейчас кончу. Отстранись! Всё! Достаточно!
Том излился на губы блондина и застыл. Юноша замер, не поднимая головы, и его плечи неожиданно задрожали, словно сдерживая отчаянные рыдания. Казалось, вот-вот послышатся всхлипы, а на чресла мужчины побегут солёные слёзы, но ничего этого не случилось: блондин поднял голову и посмотрел на Тома совершенно сухими, но больными глазами. Так смотрят побитые жизнью собаки на перекрёстках дорог да замерзающие нищие в лютый декабрьский мороз.
— Эй, ты чего? — Том, наконец, обрел способность двигаться, но приятная слабость растекалась по телу. Сейчас бы спать лечь, а еще поесть чего-нибудь. — Ну, прости. Я не хотел, правда, — Лингренд протянул руку и погладил парня по щеке. — Извини! Сейчас я все уберу.
Краем плаща Том вытер губы блондина от своего семени.
— Ты все-таки законченный псих. И не смотри на меня так. Сам отымел. И, между прочим, это я должен чувствовать себя изнасилованным, — в голосе Тома не было ни злобы, ни упрека, он словно с
