центров, была только одна хорошая информация, которая взбодрила меня. Мы сможем обменять боны, пусть даже и с потерей, но уже в наших кошельках будет местный универ. Центр города навис над нами, сузив небо до просветов между небоскрёбами. После широких пространств, по которым мы мчались в течение этих десяти дней, было немного не по себе от таких узких колодцев городских улиц.
***
Она была красавицей. Мои тётушки и дядька, обсуждая какую-то тему про нашу соседку с мужем, так и говорили — красавица Лебедева. Для меня же она была просто Богиней. Высокая, статная, с правильными чертами лица, она и ходила, как мне тогда казалось, по-особенному, плавно, неспешно. Ноги её, которые она не скрывала длинными юбками, манили за собой стройностью и лёгкостью, подтягивая взгляд выше — к стройным бёдрам. Единственной частью тела, которую она прикрывала от взгляда жадных мужских глаз, была грудь. Но разве можно спрятать такую вот красоту? Что не одевай, её четвёртый номер гордо заявлял о себе, выпирая бугорками на любой одежде.
Развалившись как-то ранним вечером на дереве, благо толстые ветки позволяли там лежать, я смотрел на горизонт, думая о будущем. Что мне делать дальше? Оставаться тут у дяди или пойти в мир. В тот большой мир, где большие корабли переносили тысячи и сотни людей между обитаемыми мирами, работали планетарные платформы, существовала жизнь, отличная от этой, которой я жил. Поэтому, тонкое облачко пыли я не заметил и очнулся от мыслей, только тогда, когда её квадроцикл влетел на нашу аллею. Богиня пролетела мимо меня, сделала полукруг у крыльца и остановилась в облачке пыли. Пыль, вообще, у нас осенью везде. Большие площади посевных убираются, ветер выбивает мелкие частицы, которые и формируют такую пыль — везде проникающую, липкую, раздражающую своим присутствием.
— Фу! — Она сняла шлем, мотнула головой, расправляя смятые шлемом волосы. Русые волны рухнули на плечи, вспыхнув в лучах садившегося солнца. Я замер. Рассматривая соседку, как одну из красивых женщин, у которой есть всё, что мне нравилось в женщине — фигурку, грудь, аппетитную попку — я выделял её среди моих объектов вожделения. И вот сейчас, эта вспышка ударила по глазам, нырнула в меня, проскочила по нервам, будоража их, свернулась клубком в мошонке, чуть не уронив меня с дерева. — Соседи! Выручайте! Конвертор барахлит!
— Привет! — Дядя спускался с крыльца, распахнув объятия. — Рад тебя видеть! Сейчас починим!
— Привет, Коля! — Вот скажи, почему именно так надо звать меня? Но я свесился с дерева и помахал рукой. Тем более, что с такой позиции мне было более отчётливо видно, что сегодня Богиня не поддела ничего под комбинезон. — Я у вас тормознусь на ночь?
— О чём разговор! — тётушки высыпали на крыльцо, стали обниматься, чмокать её в щёки, вызывая зависть. Нет, я мог подойти, чмокнуть её в щёчку тоже. Но я не мог. Я боялся, выдать себя. Стоило только приблизиться к ней, как мой маленький помощник тут же начинал расти, выпирая. Ну, ничего я не мог с собой поделать! От неё шло что-то такое, что рвало у меня голову!
Ночью, когда звёзды особо яркие, сидеть и смотреть на них очень приятно. В эту ночь я проскользнул мимо собак, отметивших моё присутствие ленивым движением хвостов, прошёл по аллее, чуть дальше своего излюбленного места на дереве, и устроился в зарослях сныпа. Снып такой кустарник с мелкими ягодами. Тётки высадили его много, пряча в тени других деревьев, но ягоды мы не ели, а собирали после полной луны и отдавали приезжавшему за ними Кану. Он обменивал их на патроны и ещё что-то, что нужно нам было по хозяйству. В это снып я и нырнул, намериваясь полежать голышом на природе, хорошо, что осень была ещё тёплой, а заодно и выпустить накопившийся внутри табун сперматозоидов, возбуждённых появлением моей богини в нашем доме. Тем более, мне удалось, на мгновение, увидеть её голой, вытирающейся после душа. М-м-м-м-м!!!
