на сколько они тонкие, сквозь ткань были видны темные ореолы грудей настоящей греческой смоковницы. Да она просто не представляет, насколько она хороша в своей природной, ничуть не портящей ее своей умеренной полноте... я бы сказала своей «налитости» и спелости. Мне вспомнились кадры фильм: на царственном ложе раскинулась нагая дева, едва прикрытая шелковым покрывалом, ее крутое бедро изящно выгнуто навстречу персидскому принцу. Он сейчас как голодный леопард овладеет ею, ворвется в ее горячее лоно и оросит наследным семенем.
Мой взгляд переключился на Юльку. Она плескалась как ребенок, и капельки воды замирали на ее хрупком теле. Когда она медленно, лениво выходила из воды, я залюбовалась видом сзади, ее стройные ноги и неширокие бедра заставили бы остановиться любого мужчину. Трусики чуть сползли вниз, тесемки были развязаны, между ног тонкой струйкой сочилась вода. Все тело блестело на солнце. Она была такая маленькая, легкая, такая нежно сексуальная с девичьей наивностью в свои тридцать один. Муж, с которым она пробыла лет пять, до сих пор живет в доме по соседству. Эдакий медвежеобразный мужлан с огромными ручищами и, как мне всегда казалось, с членом внушительного размера. Всегда хотелось хоть одним глазком взглянуть на это орудие.
Мое воображение рисовало сцены актов этого медведя с хрупкой Юлечкой-дюймовочкой, имеющей почти нулевой размер груди, как его мощный красный член раздвигает розовую щелку жены, трахает ее до умопомрачения, пока добрый молодец не насытится до пуза, совершенно не заботясь о милой и ее наслаждении. Ему, по Юлькиным рассказам, было совершенно все равно, больно ей или нет, хочет ли она секса. Угрюмая гора приходила домой, беспардонно наваливалась на мышку и тупо имела ее в рот и попочку на обеденном столе, в туалете, на веранде, огороде (они проживали в частном доме) — везде, где ловил. Он жаждал совокупления несколько раз в день, при этом баловался на стороне, зажимал податливых девчонок в гараже или в их же постелях, пользуясь временным отсутствием мужей.
И Юле, и Яне не доставало мужского внимания. Это звучало в каждой невзначай брошенной фразе. Юлька вернулась к нам в воду уже без купальника — с азартным огоньком в серых глазах. Молодое беленькое тело манило своими формами. Черный обозначенный треугольник между ножек играл в такт движению.
— Девочки, так нечестно, — пьяненько кричит рыжая и стаскивает верх купальника с Яны. Начинается дружеская женская потасовка, в результате которой Юля одерживает победу, и желтый бюстгальтер летит на берег. В воду падают две тяжелые сиси. «Не хуже Катиных бидончиков», — отмечаю я про себя.
Юлька до того развеселилась, что лихо подкидывает их вверх, чтоб они снова и снова плюхались и бились о водную игристую дорожку. Яна, зная, как Юльчик боится щекотки, принимается ее тыкать под мышками и в пуп, отчего та визжит громче и хватается за Янины лямочки... Я так увлекаюсь происходящим, что не замечаю, как рядом со мной оказывается Катенька и холодными грудями прижимается к моей спине. Ее руки лезут вниз в мои трусики. Я охаю, но остаюсь стоять на месте. Трусики скрыты водой и потому Катя может легко и просто трогать меня как со стороны попочки, так и спереди. Она целует мою шею, касается мочек, отчего мурашки бегут по всему телу.
— Ты почему до сих пор одета!? — ловким движением она дергает узел на лифе.
Резко разворачивает меня к себе, слегка ошеломленную и мягкую в ее руках. В глазках пляшут чертята. Когда Катя опускается и упирается головой в мой живот, чтобы снять трусики, я понимаю, что уже не устою перед ней... Ее груди булькаются в воде и оттого становятся еще более красивыми, желанными. Я поднимаю их над водой, сжимаю... Слышу, как она испускает протяжный стон и прижимается к моим, вытягивает губы и начнинает нежно ходить языком по темным ореолам, пролагая дорожку к дальнейшим ласкам. Ее рука
