Давно он мне нравится, 8 лет. Сейчас мне 19. Я часто езжу к нему в гости, с надеждой, что когда-нибудь трахнемся. Но мы сидим, пьем коньяк и болтаем ни о чем как старые друзья. Наше тесное общение началось с моих 14. Как тогда он относился ко мне, как к маленькой девочке, так и сейчас. Ничего не меняется. Может, если он увидит во мне взрослую девушку, будет относиться по другому? Хотя, может этого никогда не случится, ведь ему 42, и знает он меня с детства? Хороший знакомый моих родителей. Я не знаю... В очередной раз я захожу к нему с бутылкой коньяка, он «по отечески» целует меня в щечку и мы как всегда проходим в комнату, я сажусь на свой уже любимый диван, ставлю бутылку на журнальный столик и мы приступаем к банальному разговору... — Как дела? Что нового? — Ничего, как всегда все по старому. — и как обычно он принялся рассказывать мне много интересных историй, которые произошли с ним за то время, пока мы не виделись. Наливая коньяк, мне немножко, себе целый стакан, он продолжал свои рассказы, один за другим, я не слушала его, только изредка смеялась, когда это было нужно, хмурила брови и улыбалась. В голове только одно — трахни, трахни меня!!! После 5 стопки он вышел из комнаты. Вернувшись, сел в тоже кресло. — Встань. — сказал он глядя на меня. Я встала, несовсем понимая зачем. — Подойди ко мне. — его голос стал властным и грубым. Раньше он со мной так не разговаривал. Я подошла, мне было интересно-для чего? — На колени! — Что?! — я была готова встать перед ним на колени, лечь у его ног, но моя гордость была выше его приказов. — Не слушаешься? — Я не понимаю, к чему ты клонишь. — было немного страшно, сердце забилось, стало жарко. Он встал сам, взял меня за горло и прижал к шкафу. — Зачем ты ко мне приезжаешь? Я понимаю. Я вижу твои расширенные зрачки, учащенное дыхание. Я вижу все. — сказал он все это злобно, Все еще сдавливая мое горло. Будь осторожна со своими желаниями. Мне стало стыдно и страшно, я не знала, как на это реагировать! — Стас, прекрати, пожалуйста... — прохрипела я на своем почти последнем дыхании. Он немного ослабил хватку и продолжил: — Я все думал: Когда же ты уймешься, маленькая шлюшка?! Но нет, ты все продолжаешь и продолжаешь ко мне приезжать. — Что ты делаешь?! — я смотрела ему в глаза и видела в них агрессию и желание. — То, что ты так давно хочешь, маленькая дрянь! — он сел обратно обратно в кресло. Я еле пыталась отдышаться. Ноги тряслись, в голове гудело. — Повторим. На колени. — Стас, я не этого хотела... — С тобой по-другому нельзя. — сказал он и снова подошел ко мне, взял за волосы, поставил на колени, и сел обратно в кресло. Стоя на коленях, я начала плакать. — Пожалуйста, не надо! — на глазах слезы, в душе страх... — Надо. Поплачь. Тебе станет легче. Нельзя быть такой гордой. Мне нечего было ответить, я только стояла на коленях, смотрела на него, плакала и мне было стыдно... — Ползи ко мне. Что же с его голосом? Он спокойный, властный... Такое происходит со мной впервые. Я вижу его таким впервые. Черные глаза. И он оставался абсолютно спокойным, несмотря на то, что он сейчас со мной делает. Я подползла к его креслу на четвереньках и как жалобный щенок, с мольбой в глазах посмотрела на него. — Хорошая девочка. Папу надо слушаться. Теперь встань и раздевайся. Медленно. — Стас, я не могу, пожалуйста... — руки тряслись, голос дрожал. — Тебя не воспитывали в детстве. Сейчас этим займусь я. Я все так же оставалась сидеть на коленях. Он встал и прошелся по комнате вокруг меня. — Если ты не будешь слушаться — тебе будет больно. Тебя надо учить, что можно, что нельзя, как надо, как не надо, где плохо, а где хорошо. — Стас, я знаю. — Вот, например, старших перебивать — плохо, — стоя сзади меня, он треснул мне подзатыльник. — и не слушаться — тоже плохо. Если ты знаешь, почему делаешь наоборот? Молчишь? Я отвечу. Потому что ты гордая, непослушная, потенциальная шлюха. Поняла? Не было смысла перечить. От его слов становилось
