невозможности помочь ей, он хотел, чтобы она сама во всём разобралась. Ведь только так можно что-то решить. Лена говорила, что по-прежнему любит его, так же, как любила всегда. В ответ он нежно гладил её волосы, сидя рядом. — Я с ужасом всё вспоминаю... Я потеряла голову... Я, наверное, заболела...Отрывки её фраз плавно текли у него в сознании. Владимир поцеловал жену в лоб. Она вымученно, но благодарно улыбнулась. — Он не был груб? — тихо прошептал он. — Нет... — чуть помедлив и дыша губами, ответила она. — Думаю, нет... — Ну, и слава богу.Елена закрыла глаза, слёзы за вину перед ним и их счастьем душили её. Владимир не знал о её приключении на недостроенной даче Николая — она пощадила мужа. Пусть Володя не знает об этом позоре. Не знал он и того, что у Николая хватило наглости после естественного разрыва, после пяти дней молчания, позвонить ей и попросить приехать. Не знал о том, с каким треском бросалась трубка на место, как только слышался его голос, о том, как настойчиво он продолжал мучить её звонками. Однажды на работе курьер передал ей четыре розы — в записке было лишь имя — «Николай». Наверное, никто на свете не может поклясться, что знает женщин — но так случилось, что на следующий день она сама позвонила ему...Во время очередного секса с Николаем, когда она, зажмурив глаза от счастья, скакала на нём, он неожиданно шлёпнул её по попе. Лена в экстазе сжала груди. Последовал ещё шлепок, более настойчивый. Женщина от этого просто разомлела, буря чувственности захлестнула её...Потом, когда они, приходя в себя, мирно задышали, Николай, прижавшись к Лениной спине, крепко сжал в руках её небольшие груди. — Ты красивая... сучка...Теперь, когда она вернулась к нему, он увидел обновленную, совершенно иную женщину. Она уже позволяла укладывать себя, как ему вздумается. Нависая над ней, он прикидывал эффекты, судорожно похихикивая, оценивал откровенно распутные позы, в которых он брал её, как хотел, изощрённо, без нежности, нарочито грубо...Лена безмолвно дышала. Молчаливая и податливая, она действовала на него как красная тряпка на быка, всё больше распаляя изощренное воображение. — Тебе не стыдно спать со мной после всего, что произошло, а? Ну, конечно, нет. Наверное, тебе, бесстыжей девке, понравилось там на дачке? Я думаю, надо будет повторить этот номер... — Николай крутил пальцами ее соски. — Признайся — ты безостановочно кончала там? Да? Ну-ка?Груди Лены в руках любовника стали сжиматься. — А-а! — закричала она от неожиданной ... боли. — Лежи. Как насчёт грубого секса? Боишься? — она оторвала его руки и выскользнула из кровати. — Плохая девочка. Очень плохо...От наглого обращения белоснежные груди покраснели. Леночка уставилась на любовника: — Слушай, чего ты хочешь? Ты ведь даже не извинился передо мной за дачу. Ты хочешь, чтобы я ушла?Похоже, его позабавил её всплеск. Николай примирительно оскалился в улыбке. Она вернулась к нему в постель.Войдя в нее и заставив застонать, снова сжал груди, и принялся выкручивать беззащитные соски. — Признайся, кончала там в гараже? — все продолжал спрашивать он, вглядываясь в покрасневшее лицо разомлевшей Лены, наслаждаясь своей властью над нею, ее смущением. Он мучил груди и спрашивал до тех пор, пока бедная женщина не застонала в голос и, спрятав от стыда лицо у него на груди, прошептала обреченно: — Да, кончала. Ты доволен?Признавшись в этом, Лена заплакала. А Николай был и вправду доволен...Постепенно он стал охладевать к ней. Просто иметь красивую тёлку, свою сослуживицу, не доставляло больше удовольствия, уже не было той первой новизны, того нетерпения. Он получал то, что хотел, она доставляла ему радость, но в тоже время встречи были похожи одна на другую. Ему постепенно надоело.Однажды, когда они днём лежали в постели, он заговорил о Викторе. О том, как он — его
