закинула ему руки за шею в долгом поцелуе. Владимир в ответ сначала поцеловал её как-то машинально, без обычного внутреннего волнения — он был еще сердит. Но вскоре под напором её желания, её страсти — его сознание целиком захватило то действо, которое они вместе устроили. Он обладал ею, и она отдавалась ему...Владимир всё замечал, всё чувствовал буквально на кончиках пальцев. Через одно-два занятия глаза Елены стали странно блестеть, она стала нервничать при упоминании имени Николая.Это было похоже на состояние, испытанное им при отдыхе на черноморском побережье, когда на какой-то вечеринке Владимир перебрал, а Елену пригласил на танец незнакомец в белых щегольских брючках и туфлях. Елена так здорово выглядела в своей кроткой юбке, облегающей маечке, зашнурованных босоножках, отчего стройные ножки выглядели ещё более соблазнительными, что Владимир непременно захотел увидеть эту красоту в движении толпы. Елена же, явно недовольная мужем, словно назло — улыбнувшись мужчине, поднялась с места. Они танцевали долго, с каждой новой песней все раскованнее и непринужденнее, на медленных танцах мужчина в белых брючках прижимал Елену к себе, да не просто, а довольно крепко, и она не разу не отстранилась. — Почему ты остановилась? — спросил он, когда жена вернулась.Разбирая грань между его опьянением и способностью воспринимать реальность, она как-то странно посмотрела на мужа. А потом вернулась на танцплощадку, чтобы окончательно запыхаться в зажигательных ритмах. При романтических мелодиях дыхание повышалось от близости к партнеру. Упертый в его жену мужской член, — как философски рассуждал Владимир, — всего лишь необходимое подтверждение желанности её как женщины.А когда она вернулась, Владимир целовал её. Совершенно трезво, нежными благодарными поцелуями.Это было похоже, но это было не то — незнакомец являл собой безликий образ, бездуховный материал, инструмент страсти двух любящих супругов. Если бы это был тот, кого они знают, он не мог бы дать и толики той безоглядности, оголтелого забытья, того чувства несдерживаемого эротизма...Теперь она знала, что именно произошло на даче по пьяному делу, знал и Николай о разговорчивом Сергее, тот сам с досадой пересказал их с Володей разговор. Но сейчас ей даже приходилось защищать Николая — если так убеждать его, Владимира, тогда, то теперь — что, просто взять и отказаться от занятий?Если бы всё не было бы таким сложным — ведь каждый такой поступок мог спровоцировать целую цепь последующих событий, то и Володе было бы не так тягостно — обоих супругов волновала эта игра.Елена смущалась, Владимир как бы в шутку даже пару раз давал ей советы, как вести себя с Николаем — побесстыднее. Потом он в разное время то жалел об этом до глубины души, то ликовал от распаляющих чувств. Она краснела и отнекивалась, но как она поступала? Да, слушала неискренние советы мужа! Да, легкомысленно наряжалась. Да, чуть расстёгивала верхние пуговицы. Да, принимала в машине разные позы. Как во всякой женщине в ней была развита интуиция — она поняла, не всё так безобидно. Но и как всякая женщина — была любопытна и не лишена азарта. И Лена и Володя одновременно хотели и не хотели воплощения в реальность их смущения, недомолвок, обрывков фраз.Володя, даже на работе погружаясь в себя, представлял то, о чём боялся думать, то, что доставляло ему и боль и радость одновременно...Потом он приходил домой и, не находя любимую дома, зная, что она сейчас учится вождению с его приятелем, снова предавался грёзам...На другом конце города возле песчаного пустыря стояла одинокая машина. Глаза Лены были закрыты. Николай стиснул её в тесной машине, стоящей у края обочины. Дыхание её участилось, потяжелело, кисти сжались в кулачки — приготовленные для отпора...Николай ласкал её ягодицы в трусиках, ляжки, шарил по груди через расстёгнутую
