В первых числах октября коллектив, в котором работали Елена Максимовна и Валентина Павловна, всегда выезжал в Ряполово на пикник. Если позволяла погода, то они отмечали свой профессиональный День на природе, среди лесных красот, тронутых разноцветьем осени российской средней полосы. В их учреждении в основном работали женщины, так что двое мужчин затесавшиеся среди них, были весьма кстати. Они развели мангал и откупорили бутылки с лёгким винцом. Когда подвыпившие матроны грянули песню, Елена Максимовна поднялась и, свернув байковое одеяло, на котором до этого сидела в кругу коллег, сказала:
— Я на речку. Кто со мной?
— Я! — подскочила Валентина Павловна: — Я с вами. Если можно?
Валентине Павловне с первых минут работы в этом учреждении нравилась Елена Максимовна. Привлекала седина её короткой стрижки, и отточенное естественным отбором дворянских поколений благородное лицо, и элегантность в одежде. Сдержанность и приветливость пожилой дамы в общении подкупала молодую женщину. Поэтому она и захотела составить ей компанию.
Больше никто не изъявил желание спуститься к берегу уже холодной речки.
Они отошли на весьма приличное расстояние и песни коллег, и всплески смеха доносились до них уже весьма приглушёнными. Выбрав место на траве, они постелили свои одеяла и уселись, повернувшись лицами к реке. Противоположный берег, плотно поросший разнодеревьем, сквозь лёгкую туманную пелену, проступал всеми немыслимыми красками, на которые только способна осень. Он круто забирал вверх и дугой упирался в холмы, сбегающие с другого берега. Елена Максимовна и Валентина Павловна молчали, очарованные раскинувшимся перед ними видом, как какой-то хруст за их спинами заставил их обеих обернуться. Метрах в двадцати от них и чуть выше, на песчаной полке, стоял обнаженный мужчина. Первое желание у наших любительниц природы было ринуться прочь от охватившего их ужаса. Но мужчина поднял руку, как бы успокаивая. Его фигура, освещённая боковым светом поднявшегося над лесом солнца, была высвечена словно статуя греческого божества. Рельефные мышцы атлета двигались, проблёскивая на свету. Мужчина онанировал. Словно оцепеневшие, наши дамы в полные глаза смотрели снизу вверх на действие, разворачивающееся перед ними. Мужчина тоже смотрел на них. Его рука на полную амплитуду совершала фрикции по стволу напряжённого члена. Глянцевая, налитая кровью головка против света казалась лиловой. Мужчина был аккуратист — яички и лобок были чисто выбриты. По изменившейся мимике лица и судорожному наклону, чувствовалось, что приблизился оргазм. Сделав несколько скованных шагов вниз к женщинам, мужчина вдруг замер, и наши дамы увидели волшебство исторжения спермы. Её струя, пролетев с метр, с мягким шуршанием ударилась о песок между подругами и мужчиной. Женщины молчали, заворожённые происходящим, и, не смотря на прохладный осенний воздух, казалось, что всем стало жарко.
Много позже, обсуждая между собой это происшествие, женщины уверили себя, что мужчина, прежде чем повернуться и уйти, сделал в их сторону лёгкий поклон благодарности. (Правда, мне как автору, думается, что им просто очень хотелось, чтобы он принял их за благодарных зрительниц). Они наблюдали за ним, как он голый размеренной поступью поднимался по склону и на одной из бесчисленных песчаных полок поднял что-то похожее на свёрток (наверное, одежду) и, продолжая свой ход, скрылся за деревьями.
— О, Господи! — мы с тобой видели Аполлона, — прошептала Елена Максимовна: — Прости меня, но я не могу упустить такой момент. Если ты не брезгуешь видеть, как мастурбирует пожилая женщина, то побудь рядом. Мне будет приятно.
И Елена Максимовна, решительно перевернувшись на спину и расстегнув зипер, опустила брюки до колен. Не снимая шёлковых белоснежных, скроенных по старой моде трусиков, она принялась гладить себя по лобку и перебирать
