нагнулся и стал расшнуровывать кроссовки только когда ведьма протянула мне обратно мою зачетку. Леся первой стянула свои белые х/б трусы и прикрывала сарафаном грудь, а трусами густые заросли между ног.
— Босоножки тоже снимай, дура! А одежду вон на крыльце повесь.
Когда Леся пошла к крыльцу, мы с Вадиком, переглянувшись, чтоб типа одновременно, стали стягивать свои семейки. И, когда они были в районе коленей, оба зависли и уставились на голую жопу нашей подруги по несчастью — ни Вадик, ни я еще голой телки не видели. Раздевшись, мы тоже отнесли вещи и вернулись на место. И украдкой косились на Лесю. Писюны наши начали медленно набухать и уже сложно было прикрывать их руками. Но тут старая карга скомандовала «Смирно» и мы вытянулись по струнке.
Пока мы раздевались, она рассматривала наши зачетки и сейчас вынесла вердикт:
— Вы оба — ткнула в нас пальцем, — просто лодыри! И вас нужно драть как сидоровых коз для усидчивости. А вы только о подрочить думаете! — и она шелкнула зачетками по нашим вставшим писюнам. — Дрочите?
Мы с Вадиком молчали и получили по еще одному щелчку. После которого кивнули головами. Она удовлетворенно хмыкнула и переключилась на Лесю:
— Ну а ты, дылда?! Ты ж просто тупая, как валенок! Дубина стоеросовая! Ебалась уже? — Леся зарделась и кивнула. — Вот! Нахуя ты своих коров бросила!? Доила б их и еблась! Нет, бля! Интеллигенцией решила стать, ебивомать!
После этих слов Леся получила пощечину зачеткой и зарыдала. Нам с Вадиком тоже стало пощипывать глаза, а Вадик так даже пустил слезу и несколько раз хлюпнул носом.
— Рано плачете! Вы у меня сегодня реветь как белуги будете! Ты, дылда — она показала рукой в огород, — Сходи нарви крапивы. А вы руки за голову и ноги на ширину плеч!
— А ты погуще рви, — крикнула она Лесе вдогонку, — да побольше!
Наконец Леся принесла огромный пучок, который еле держала за стебли обеими руками. Наша мучительница одобрительно кивнула и приказала:
— Теперь давай постегай этих оболдуев между ног.
Леся чуть помедлила и слегка хлестнула меня первого снизу вверх. Меня сразу обожгло, я зажмурился, а Лесе поступила новая команда и звонкий шлепок по заднице:
— Ты пыль с него сдуваешь? Ну-ка сильней! — и палец указал на Вадика.
После этого «сильней» Вадик заскулил и заплакал. Затем настала моя очередь, потом снова Вадика и так раз восемь-десять. Наши хуи не просто опали, а вместе с яйцами сжались и стали как у младенцев — только шкурка торчит.
— Теперь по жопам им пройдись. — И Леся по очереди всыпала нам по десятку.
— Так... Хорошо... Теперь сама зажимай его между ног! Не было у тебя еще такого букета? — Баба Галя заржала.
Леся чуть расставила ноги, поднесла «букет» и зажала. И тут же закатила глаза и скорчила гримасу боли.
— Сильней сжимай! Так, а теперь садись. — Леся села и заревела. — И пиздой, пиздой елозь! Не можешь учиться — привыкай пиздой отрабатывать! Да побрейся, а то как обезьяна!
Пока Леся сидела, мы с Вадиком ожесточенно чесали жопы и бедра внутри. Наконец лесе позволено было встать и нас направили вручную пропалывать огород.
— Да не потопчите там, неуки!
Прополка заняла около часа. В основном, за счет Лесиных познаний. Мы с Вадиком больше сачковали и поглядывали на голую Лесину жопу в волдырях, которая вырвалась далеко вперед. Наши писюны снова начали подыматься, несмотря на то, что мы обливались потом и нас кусали слепни и комары.
Об окончании прополки Бабу Галю уведомила Леся. Та посмотрела и вроде осталась довольной. Но это был не конец наказания. Нам жестом приказали идти в дом, где на ступеньках крыльца был густо рассыпан сухой горох. Да не тот, лущеный, что в магазинах продают, а полностью круглый.
— Становитесь на колени и думайте над своим поведением! — Баба Галя устроилась на кресле-качалке и открыла какую-то книгу.
Мы встали и тут же ощутили всю каверзу пытки. На ступеньке
