господину. Да, конечно, он может побить свою рабыню, оставить без еды. Наверно, в этом есть смысл. Рабыня должна быть покорной.
— Что глаза выпучила? — внезапно над самым ухом раздался чей-то грубый окрик, — Быстро на помост, бездельница!
И сильный удар плети обжег ягодицу. Алиса, как ужаленная, подпрыгнула и выбежала на помост. К удивлению публики и распорядителя, она сама скинула одежду и предстала перед покупателями во всей своей красе.
Цена быстро поднималась, и девушка видела, как её прежний хозяин потирает руки, предвкушая солидный барыш. Он сладострастно улыбался, глядя на рабыню, и всякий раз кивал головой, когда называлась новая более высокая цена.
— Даю сотню! — вдруг раздался чей-то громкий возглас.
Толпа зашумела, а к помосту, бесцеремонно расталкивая всех локтями, направлялся молодой человек, одетый в просторную цветастую рубаху и потертые штаны. За ним шествовали еще двое юнцов, попутно задирая не успевших отойти в сторону граждан.
— Вадик! — не сумев справиться с удивлением, воскликнула Алиса.
— Для тебя, сучка, я не Вадик, а твой господин! — крикнул парень и швырнул распорядителю увесистый мешок с деньгами.
Девушку стащили с помоста и поставили на колени перед новым хозяином. Вадик окинул свою покупку брезгливым взглядом и, повернувшись к своим дружкам, с ухмылкой произнес:
— Тащите её в подвал! До утра она ваша.
Парни схватили насмерть перепуганную девушку и поволокли к замку. Алиса пыталась вырваться, но несколько затрещин быстро успокоили её, и рабыня покорно поплелась вслед за своими мучителями, гремя цепями и тихо всхлипывая. Она слышала, как Вадик, шедший чуть поодаль, подсмеивался над ней.
— Зачем он так со мной поступает? — думала Алиса, — Неужели не может понять, что я хочу принадлежать только своему господину, а не его дикой своре!
Рабыню привели в огромное подземелье и для начала запихнули в небольшую клетку с толстыми прутьями. Вадик уселся в глубокое кресло, обитое кроваво-красным бархатом, и оттуда давал указания своим дружкам.
Сначала он приказал зажечь побольше факелов. Скоро весь подвал озарился ярким пронизывающим светом. Алиса, холодея от ужаса, наблюдала, как на середину помещения, где они находились, вытащили огромную лежанку с ремнями, закрепленными по краям. Потом принесли целый набор плетей, хлыстов и кнутов и аккуратно разложили их на небольшом столе, стоявшем в углу.
— Что, страшно, соска? — оскалил зубы Вадик, — Сейчас посмотрим, какая ты покорная.
Рабыню вытащили из клетки и положили спиной на лежанку, крепко привязав за ноги и за руки. Следом ей заткнули рот огромной тряпкой и несколько раз обмотали его широкой полосой из мешковины. Один из парней взял в руку металлический прут и сунул его в огонь. Железо быстро нагрелось и сияло недобрым алым светом.
— Теперь ты — моя рабыня, — произнес Вадик, взяв в руку прут, — И я хочу поставить на тебе клеймо.
— М-м-м! — рабыня задергалась в путах.
Вадик поднес раскаленный конец прута к соску девушки. Ближе. Еще ближе. Рабыня уже чувствовала нестерпимый жар, исходивший от прута. Еще пара сантиметров, и...
Алиса открыла глаза. Кромешная темень окружала её. Девушка рванулась вперед, пытаясь сесть, но звякнула цепочка поводка, а кожаный ошейник туго сдавил горло.
— Где я? — промелькнуло в голове, — Значит, я не спала?
Руки и ноги были туго связаны, рот плотно закупорен. Алису охватила паника. Она начала биться, стараясь высвободиться, и почувствовала, как что-то давит в промежности. Девушка хотела позвать на помощь, но вместо крика она услышала лишь глухое мычание.
Уронив голову на подушку, Алиса тихо заплакала, беспомощно подергивая связанными руками и ногами. От сознания, что никто не сможет прийти ей на помощь, Алиса завыла, но опять услышала сдавленное мычание. Ощущение безысходности снова возбудило её. Ставшие чувствительными, соски при
