молодого человека какое-то мистическое мерцание. Его вены вздулись — и на руках, и на подрагивающем во рту у Марины члене. Он тяжело дышал, в его глазах горел огонь — тот самый, который позволяет ищущей похоти самочке выбрать из сотен возбужденных самцов единственного, способного доставить ей наслаждение высшей пробы.
«Какой же он красивый... — мысли плыли в голове Марины, словно подхваченные невесть откуда взявшимся, печальным ночным бризом. — И он со мной... мы вместе — только мы, здесь и сейчас, на этом пустынном, ночном пляже... Но уже завтра он уедет. Мы расстанемся... чтобы, возможно, никогда уже не увидеться. У него будет своя жизнь... будет жена... будут дети... А у меня? Все продолжится, все пойдет дальше... но уже без него...»
Марина выпустила несгибаемо стоящий член изо рта, затем поднялась с колен — и, сделав пару шагов в сторону моря, стянула с себя коротенькое платье.
Луна осветила ее фигуру — плавное, стройное, юное тело, жаждущее ласк, жаждущее нежности и любви в самом древнем, природном ее смысле.
Молодой человек, изумленно наблюдающий за действиями девушки, буквально почувствовал желание, исходящее от этой молодой, красивой, фертильной самочки. Его член окреп ее сильнее, почти до боли. Яйца набухли, заставляя ощутить тяжесть и зуд семени, которое их распирало. По его мускулистому телу пробежала дрожь животного возбуждения, прогоняющая все другие мысли и желания, кроме, заполонившего все его существо, инстинктивного стремления совокупиться с девочкой, которая, обворожительно улыбаясь, манила, приглашала его к себе плавными движениями своего нежного пальчика.
Он отшвырнул шорты в сторону — куда-то, к отлетевшей ранее футболке. На ходу стряхнул легкие кроссовки.
Он шел к ней медленно, остро, по-звериному чуя, что она — его. Его самочка. Только его.
Его член, выросший уже до совершенно невероятных размеров, покачивался при каждом шаге, роняя на гальку капли тягучей смазки.
Он видел, чувствовал ее возбуждение — как намокает ее киска, как твердеют ее сосочки, как часто-часто бьется ее сердечко.
Он подошел к ней, вплотную прижав к ее обнаженному животику свой горячий член. Их взгляды встретились — а чуть позже слились в страстном поцелуе и их губы.
Он медленно положил ее на гальку, которая казалась им обоим почти раскаленной — как и воздух, который, несмотря на дуновения ветра, словно бы наполнился огненным жаром.
Она прошептала: «Я хочу тебя, любимый... Войди в меня... «.
Она не просила быть нежным, но он все равно вводил свой огромный член в ее узенькое, истекающее соками лоно, очень аккуратно. И даже так, в ее сладких стонах, которые она издавала, закусив нижнюю губку, слышались нотки боли.
Еще ни разу в жизни Марина не ощущала такого наслаждения, такой потрясающей наполненности — казалось, огромный член заполнил ее всю, и стоит ему сделать еще хоть малейшее движение, он просто прорвет ее изнутри.
Но — вновь и вновь — что-то там, внутри девушки, расступалось на пути горячего, твердого органа, ничуть не повреждаясь, но при этом, конечно, даря Марине сладостную боль, пополам с невероятным удовольствием.
Мгновения потекли безумно медленно, словно весь мир остановился, позволяя двоим влюбленным полностью ощутить друг друга.
И наконец, член вошел в Марину до упора, заставив девушку, сорвавшись на крик, громко простонать в наполненный морем и страстью воздух — в полное звезд, озаренное таинственным серебром полной луны, иссиня-черное ночное небо.
— Как ты, звездочка моя? — нежно, чуть дрожащим, низким голосом спросил он.
— Хорошо... уже хорошо... — ответила ему она. — С тобой у меня, словно, снова все как в первый раз... только намного приятнее...
Он улыбнулся — и начал двигаться в ней. Сперва медленно, но потом он начал наращивать темп, в конце концов вгоняя свой член в ее, хлюпающую их перемешавшимися соками, бритую кисочку.
Марина
