попыталась почувствовать себя бодрой.
— Это так романтично, — сквозь зубы объясняла девушка ... лошади, пытаясь не сломать ногти, подтягивая подпругу, — принцесса и её верный скакун одни в лесу...
Рывок до разношенной дырки, пыхтение.
— Если мы не... не найдем дорогу домой, то... черт бы побрал эти ремни... будем странствовать, как... убери голову... древние воительницы... Да убери ты голову! Уф... нет, слуг мы с тобой заведем, — Роксана прислонилась к лошадиной шее, похлопала умную морду, — и не вздумай потерять подкову. Ладно, поехали. Нас давным-давно хватились...
Сжав зубы, Роксана забросила непослушное тело в седло. Она — королевской крови, она лучше других. Она сумеет, несмотря на мелкие временные трудности. Она будет командовать своим телом, и не уступит это усталости и боли.
К полудню живот бурчал так, что отпугивал птиц, и Роксана начала всерьез вспоминать устройство лука, пращи, или рогатки. Подручных материалов не хватало, идея добыть жилу из живого пока зверя показалась слишком смелой. Да и мысль о сыром мясе отпугивала. Ехала девушка медленно, выискивая знакомые по описаниям травницы ягоды. Их хватило только чтобы не падать в обморок.
Когда между деревьями показался просвет, а в нем — возделанные поля, Роксана радостно направила лошадь туда.
Половина полей была сожжена пожаром, но часть осталась, и колыхалась на ветру зреющими колосьями. Голодная девушка на ходу свесилась с седла, сорвала колосок, и принялась выковыривать зернышки.
Деревня тоже была в основном целой, видимо, сражения и грабеж обошли местность стороной.
Женщины и дети, заметив приближающегося всадника, бросили работу, и бросились под прикрытие частокола. Роксана подумала, что, может, неплохо было бы объехать деревню стороной, прием может оказаться недружелюбным. Тем более, она только сейчас сообразила, что у неё нет денег, чтобы купить еду, а продавать лошадь нельзя — пешком она не доберется до дома. Тем не менее, голод погнал девушку к людям.
Медленно, шагом, Роксана подъехала к воротам, где её встретили мужики — кто с вилами, а кто с арбалетом.
— Нечего у нас шастать, — сразу взял быка за рога самый хмурый, — езжай отседова.
— Я только отдохнуть хотел, — она в последний момент не сказала «хотела», — я один, и безоружен.
— Откуда явился? — мужики вроде расслабились.
— Из замка барона Мегьела, — Роксана назвала стоящий неподалеку замок, который, она точно знала, сожгли, а всех людей убили, — лакеем был.
Врать, что она одна из них, крестьянка, бесполезно, слишком бросается в глаза разница между её бледной, незагорелой кожей, нежными руками с ухоженными ногтями.
— Там же после пожара никто не выжил, а ты даже не обгорел?
— Я был с письмом в столице. Уехал как раз перед тем, как её взяли.
— Ну смотри... на ночь остановиться можешь, коли деньги есть. А утром — проваливай, нам чужих ртов не надо.
Роксана промолчала. Положение было унизительным. Денег у неё как раз не было.
Девушка спрыгнула с седла, и пошла по деревне, ведя лошадь в поводу. Дети вылезли из-за дверей, и теперь тянулись следом, обсуждая её одежду, её лошадь, её рост — низкий для юноши, и вообще всё. Роксану это раздражало, она не привыкла выступать ярмарочным клоуном. Но если остановиться и шугануть их, то доброго отношения потом не дождешься, а дети через минуту соберутся снова. Приходилось терпеть.
Улицы в деревне были широкими, из-за низких заборов свисали ветки яблонь. Сухая погода превратила грязь в пыль, которая взметалась из-под копыт лошади, и оседала просто везде. Под ноги бросались куры, издали захлопал крыльями и зашипел гусь. Наверное, их всех спрятали где-то в погребе на время нападения. Крупного скота не видно, то ли угнали, то ли пасли на тайных пастбищах в лесу, боясь возвращения любой из армий.
На перекрестке двух главных улиц находился трактир. Ещё неделю назад Роксана прошла бы мимо, не
