общественном транспорте... наверняка ты слышала о таких сексуально озабоченных? Меня забавляет испытывать реакции окружающих дам на соответствующий раздражитель. Возраст подбираю в районе 27—43-х. Совсем юные не годятся. Большинство реагирует соответствующе, и конечно в основном я получаю отпор, и мне от души бабахают по морде, но иногда... попадаются такие которым это нравится... вопрос азарта, вопрос удачи... их заводит сам факт, что я какой-то незнакомец без всяких церемоний посмел... лапать её такую гордую, состоявшуюся и независимую личность, словно она не мать, жена, дочь, сестра, а какой-то кусок мяса. Всё знакомо, обычно, по расписанию и тут... бац, вторая смена! Это всегда стоящие сцены. Смачные.
Кожаный Пиджак улыбнулся сам себе и своим воспоминаниям, затем живо и неутомимо продолжил:
— Ведь это немыслимо! Но они ни с того ни с сего начинают ерзать и глупо хихикать. Умоляюще шептать — пожалуйста, не надо... ойкать, охать и душно стонать. И мокреть. От всей этой дикой смеси из чувств — испуга, стыдной ситуации откровенно грозящей перейти в публичный позор, смутных ощущений, предчувствий, собственной врожденной сексуальности, сомнений, соблазнов, слабостей и в конечном итоге от непонятного стыдного запретного удовольствия. Верхний слой из запретов и предубеждений всегда жесткий и не вкусный. Но если пробраться поглубже, сдвинуть оболочку... копнуть так, сказать до самой сердцевины... Тогда наружу прорывается настоящее потаенное напряжение и неудовлетворенность от заточения в своём ежедневном бренном круговороте. А это отличный мотиватор расширять горизонты. Тем не менее, мало, кто способен на такое. Очень много доводов за «нет»... Но иногда случается. Среди таких была и твоя подружка. Подобные ощущения изменили её. Она приехала за адреналином.
Что-то сжалось у Полины внутри. В порыве сметенных чувств она быстро откликнулась:
— Я не верю вам... — голос её дрожал. — Вы лжете! Она не такая... я её знаю с детства!
Она просто не могла поверить, что Света, ей так хорошо знакомая Светка из соседнего двора с которой они прошли огонь и воду стала бы позволять делать с собой что-то подобное... В голове пронеслась и другая мысль — да, как такое вообще может хоть с кем то сработать?
— Я докажу тебе. Легко, — голос его прозвучал строго и властно. Они медленно танцевали, кружась по небольшому пятачку, иногда впрочем, натыкаясь на соседние парочки. — Немножко терпения. Позже.
Олег мало-помалу позволил своей руке свободно бродить, так что она часто достигала задницы Полины. Она чувствовала через тонкое платье его горячую ладонь. На лице женщины отражался стыд. Его пальцы бесстыдно гладили её зад, заднюю часть бедер.
— Лучше не надо. Вы кажется... слегка пьяны... да, прекратите же.
Не обращая внимания на подобный протест, как будто данное распускание рук было им, хорошо отработано, Олег поцокал языком и возбуждено продолжал:
— М-м-м. Ты дразнила меня своей сладкой попкой с первой секунды! А я не привык, что бы меня дразнили! Чувствуешь, что что-то есть между нами? Ты же не можешь отрицать этого факта! Отдайся своим чувствам. Недурно, недурно. У тебя попа орешек. Такая сладенькая. Как у моей автобусной шлюшки Светки. М-м-м.
Мужчина начал толкать его промежность против её лобка, и она почувствовала его вздыбленную плоть. Она была просто парализована наглостью и хамством этого мерзавца игнорирующего все протесты и продолжала танцевать на автомате, словно заведенная игрушка. Её внутреннее напряжение предельно возрастало. Она искала выход из ситуации, всячески блокируя в мозгу только одно — скандал. Конечно, ей хотелось проучить эту зарвавшуюся свинью. Но Светка... бляха-муха! Вдруг она действительно может любить это презренное существо?! А сейчас он просто перепил и... плетёт всякие небылицы, придуривается, пытается напугать её тем самым разом выигрывая их дуэль, разнеся её в пух и
