камера в замке Миларда, пусть тяжелые цепи, которыми он прикуёт её к стене, чтобы не сбежала. Пусть смерть. Лишь бы скорее.
С такими мыслями принцесса заснула. Она не слышала, как стонали в любовном экстазе рабыни, как Милард, заглянув в повозку, быть может, впервые за всё время пути, грязно выругался, глядя на копошившийся клубок черных тел, и огрел девиц своим стеком, и те завыли от боли и досады. Ильма спала, и вдруг увидела во сне свою подругу. Тилла сидела на камне и что-то рисовала на песке, а рядом с ней сидела маленькая девушка с очень знакомым лицом и что-то говорила.
— Где же я её видела? — мысленно спросила себя принцесса.
Но, как она ни напрягала память, не могла вспомнить эти большие голубые, как небо, глаза, эти золотые, как спелая рожь, волосы. Измучившись, но так и не вспомнив, она снова провалилась в тяжелый вязкий сон. Завтра — последний день пути. Надо потерпеть еще немного.
— Просыпайся, сучка! — чернокожая служанка трясла Ильму за плечо, — Открывай зенки!
Вместе с подругой она вытащила девушку из возка и положила возле колеса. Было раннее утро, по дороге стелился туман, холод проникал через мешок, от чего всё тело закоченело в считанные минуты. Вокруг копошились солдаты, а рыжебородый кашевар что-то тихо напевал, помешивая варево в казане.
Рабыня размотала рот и с силой выдернула из него кляп. Сверкнув налитыми кровью глазами, она отошла к костру. Бородач прервал свою песню и недовольно посмотрел на девушку.
— Тебе что здесь нужно? — спросил он.
— Еду, господин, — ответила рабыня, протягивая миску.
— Кормить рабынь сегодня не велено, — кашевар развернулся к негритянке спиной, отгородив её от котла, — Пошла прочь!
— Но, господин! — служанка задохнулась от возмущения.
— Эй, ты! — раздался голос Миларда, — Шалава черножопая! Вытряхивай девчонку из мешка и тащи ко мне!
Рабыня облизнула пересохшие от страха губы и поплелась выполнять приказание. Прицепив к ошейнику поводок, девушка повела Ильму к небольшому шатру, в котором обычно ночевал Хозяин.
— Ну, вот мы почти и дома, — спокойно сказал Милард, когда принцесса вошла внутрь, — А ты, шлюха вонючая, жди у повозки.
— Решил насладиться своим могуществом напоследок? — усмехнулась девушка, когда негритянка выскочила из шатра.
— Выпей вина, — предложил юноша, — Дрожишь, как в лихорадке.
Он быстро встал и, подойдя к Ильме, накинул ей на плечи свой шерстяной плащ. Налив в бокал темного густого вина, он протянул его пленнице.
— Пей, не бойся, — улыбаясь, сказал Милард, — Подогретое вино придаст тебе силы.
— Зачем? — улыбнулась Ильма, — Чтобы не окочуриться при первой же пытке?
— Чтобы добежать до замка, — пояснил молодой человек, — Я поведу тебя рядом со стременем. Не бойся, я поеду не быстро. А эти шлюхи потащатся за повозкой. Разжирели до безобразия. Пусть жирок скинут. А потом я их в подвале запру. Каждую — в отдельную камеру.
— Не пойму, — ухмыльнулась девушка, — Почему из тебя наружу лезет только плохое? Почему тебе доставляют удовольствие чужие страдания?
— А иначе мне нельзя! — развел руками Милард, — А иначе сожрут и не подавятся! Ты же сама правила. Ты ведь знаешь, что, если дать слабину, эти людишки сразу на шею сядут, и их потом не сгонишь никакими силами. Хоть выть будешь, хоть плакать. Или ты со мной не согласна?
— Я не знаю, — честно призналась Ильма, — Я сама не занималась делами. Отец и старшие братья принимали послов, собирали налоги, наказывали преступников. Меня не допускали к таким серьезным делам.
— Ладно! — юноша хлопнул себя ладонью по колену, — Может быть, потом договорим. А сейчас — пора в путь.
Он быстро подошел к пленнице, скинул с её плеч плащ и ремнем связал руки за спиной. Потом подцепил к ошейнику поводок и вывел Ильму из шатра. Девушка покорно шла вслед за своим мучителем, но зла на него не держала.
— В сущности, он прав, — думала принцесса, —
