хотели увезти обессиленную девушку в её комнату, но Марианна остановила их, приказав привязать рабыню к столбу, вмонтированному в пол в дальнем углу тронного зала.
— Пусть постоит до ужина! — гаркнула она, осматривая притянутую к толстому столбу девушку — А вы тащите сюда эту новенькую сучку! Только осторожнее! Она слишком бойкая. Как бы не вырвалась.
Девицы спешно удалились, а Госпожа, усевшись на сой любимый трон, уставилась немигающим взглядом на Илану, с трудом державшуюся на ногах.
Появление «новой гостьи» затягивалось по непонятным причинам, и Марианна уже начинала нервничать. Она, то резко вскакивала и широкими шагами мерила огромную комнату, то снова усаживалась на своё излюбленное место, барабаня пальцами по подлокотникам, чтобы, посидев несколько мгновений, снова вскочить на ноги.
Хоть подобные всплески гнева случались очень редко, но по своему горькому опыту рабыня прекрасно знала, что действия Хозяйки могут быть самыми непредсказуемыми. Сжавшись в комок от страха, она следила за Госпожой сквозь узкие прорези невольничьего шлема, сдавливавшего её всё еще миленькое личико.
Прошло еще несколько минут, но служанки не появлялись. Марианну начинала терзать откровенная ярость. Нервным шагом она подошла к рабыне, проверила крепость ремней и надежность кляпа, еще сильнее затянув на шее ремень от накладки, и в этот момент широкая дверь распахнулась.
Девицам, видимо, пришлось сильно попотеть. Это было заметно по их всклокоченным гривам и раскрасневшимся лицам. У одной из служанок, той, что была ростом немного ниже своей напарницы, на щеке «красовалась» жирная кровавая полоса.
Прислужницы медленно толкали перед собой уже знакомое Илане инвалидное кресло, на котором, извиваясь и мыча, на сколько это было возможно, сидела новая невольница. Одета она была в черный из латекса туго облегавший её стройное тело комбинезон в виде мешка, плотно обхватывавшего ноги. На ступни был натянут дополнительный кожаный мешок, завязанный на щиколотках. Руки, так же, как и у Иланы, были сложены за спиной «ладонь к локтю» и помещались в заднем кармане этого своеобразного платья. На голову был натянут невольничий шлем и заправлен в высокий стоячий воротник, перехваченный широким ошейником с большим металлическим кольцом сзади, соединенным карабином с верхней частью спинки кресла, на котором она сидела. Рот был заткнут и затянут такой же, как и у Иланы плотной широкой кожаной накладкой. И наконец, девушка была облачена в такой же длинный белый фартук с широким нагрудником, обхватившим её большие круглые груди, соблазнительно выделявшиеся на обтянутом латексом теле. Ноги и руки были крепко притянуты ремнями к креслу.
Марианна подошла вплотную к своей новой рабыне и, наклонившись к ней, тихо процедила:
— Ты начинаешь другую жизнь, и меня не волнует, нравится она тебе, или нет. Теперь ты — моя вещь. Такая же игрушка, как она и они!
Госпожа кивком головы показала на Илану и девушек-гермофродиток. Новая рабыня еще сильнее забилась и замычала. Марианна погладила её по голове и тихо добавила:
— Через несколько дней ты успокоишься. А пока тебя отвезут в комнату, крепко привяжут к кровати, и ты отдохнешь до завтра. А перед сном я еще загляну к тебе. У меня есть для тебя сюрприз.
Служанки развернули кресло и выкатили всё так же бившуюся в бессильной истерике пленницу из тронного зала.
— Утихнет, будет хорошей девочкой, — будто успокаивая себя, сказала Марианна, провожая их недобрым взглядом.
После ужина служанки увели Илану, чтобы приготовить для ночи с Госпожой. Войдя в комнату, она увидела на соседней кровати свою новую соседку, которая была буквально запелёната в холстину и несколькими ремнями привязана к раме кровати так, что могла только немного мотать головой, на которую поверх шлема прислужницы надели небольшой кожаный мешок с маленькими дырочками для
