Именинница не без оснований тут же повисла у меня на шее, даруя далеко не братский поцелуй в губы. Мне показалось, что глаза Рыжей зло блеснули, а возможно, и нет... Может, так лег свет. Ответив на поцелуй, я тихонько прошептал ей на ушко:
— Подарок тебе сделаю вечером. На всю ночь я в твоём распоряжении...
— Ух ты! — взвизгнула она и прижалась ко мне, так что чуть не задушила, — давай к столу...
Вечер катился своим чередом, но она ни на шаг не отпускала меня от себя. Потом начались танцы. Протанцевав несколько, я попросил у Татьяны (именинницы) тайм-аут и вышел проветриться в коридор. Подумав, пошёл на балкон. Там я увидел Рыжую, которая бездумно стояла у перил, уставившись вдаль.
— Привет, — сказал я, — что скучаешь?
— Да так, — нехотя ответила она не глядя на меня.
Достав из кармана пачку сигарет, протягиваю её:
— Будешь?
Она, посмотрев на меня как на идиота:
— Нет, конечно! Я не курю и тебе не советую.
— А я и не курю, так изредка балуюсь, когда выпью, — оправдываюсь я, чувствуя, как упал мой рейтинг в её глазах.
— И баловаться не советую, — чуть смягчившись, изрекает она и, взяв у меня из рук пачку, выбрасывает её вниз.
— Ого! Ты... Скора на расправу? — сокрушаюсь я, но больше ничем не проявляю своего «восторга».
— Таня твоя девушка? — невпопад спрашивает Рыжая, глядя в сторону.
— Нет, конечно... Ну, мы с ней иногда встречаемся... А так... просто друзья.
— Ты ведь с ней спишь или мне показалось?
— Ну, мало ли что тебе показалось и где я ночую! — не выдерживая, закипаю я. Могу и с тобой переспать прямо здесь и сейчас... Но это ведь это не сделает, в данном случае, тебя моей девушкой?
— Ну, наверное... — тянет она, — И ты со многими вот так просто «дружишь»?
— А почему бы нет...
От этого допроса мне ужасно захотелось курить, но, увы... Сигареты улетели вниз...
— Пойдём лучше потанцуем, — предложил я.
— ... — она вздохнула, — ну пойдём...
* * *
Мы медленно кружили с Рыжей в танце, Я прижимал её к своей груди, не особенно заботясь о том, что бы никто этого ни видел. Мои подружки привыкли, что я очень независим и при попытке предъявить какие-либо права на меня или претензии просто могу развернуться и, не сказав до свидания уйти «по-английски». Мы медленно перетаптывались по полу, причем мне казалось, что я выгляжу «медведем» на её фоне. Такая она была пластичная. Я ощущал под своими руками её тонкое нескладное тело, и когда моя рука скользнула и успокоилась на её ягодицах, она вдруг отстранилась и, сверкнув двумя «зелёными бесенятами» в глазах, произнесла:
— А как ты смотришь, если мы станцуем вальс?
— Да я не умею, — пришлось сознаться мне.
— Я поведу, — успокоила она.
Танцевала она хорошо, аккуратно ведя и направляя меня в танце. Даже моя неуклюжесть не портила рисунок. Я, увлеченный движением, даже не обратил внимания на то, что музыка прекратилась, и когда нам захлопали, несколько удивился.
— Спасибо, — кивнула она мне и отошла в сторону.
Тут же ко мне подскочила Татьяна и, приобняв, зашептала:
— Ты так хорошо вальсируешь! Почему же мы с тобой раньше не танцевали?
— Да это не я. Всё дело в Рыжей... — проговорил я, пытаясь её увидеть. Но она словно растворилась в кучке гостей. И тогда я спросил:
— Танюша. У тебя сигареты есть?
— Конечно. А где твои?
— Да уронил с балкона, — почему-то соврал я, — пойдём, покурим?
— Пошли, а то жарко здесь — согласилась она, и мы вышли из комнаты.
3.
Мы, разгорячённые, стояли на балконе. Сигареты были забыты и дотлевали маленькими огоньками в банке. Я прижимал к себе Таню. Мои руки ласково гладили её спину, временами оглаживая и попку. Увлекательное занятие, но почему-то после Оленьки Таня казалась неуклюжей, и какой-то большой... Хотя хорошего человека должно быть всегда много! По крайней мере, я так считал до последнего времени...
Мы целовались. Исступленно и сильно как в последний ... раз. Её юркий язычок
