кожи сквозь тонкую ткань халата, а его язык обстоятельно изучал каждый изгиб и каждую щелочку моего рта.
Но вот я почувствовала, как халат пополз вверх, а его ... горячие ладони коснулись моих ягодиц. Я попыталась отстраниться, оттолкнуть его, но его напор стал еще яростнее — он с силой сжал пальцы на моих бедрах, заставив меня вскрикнуть от боли и при этом проникнув в мой рот так глубоко, что я чуть не поперхнулась его языком.
Он повалил меня прямо на пол ванной, задрал халат до пояса и с треском разорвал мои трусики. Я тихо заскулила, когда ощутила его пальцы у промежности — не то протестуя, не то подбадривая. Он решил, что это было именно второе, и ввел в меня сразу два пальца. Я вскрикнула, все еще давясь его языком. Он сделал пару круговых движений, будто собирая соскоб, затем вынул пальцы и легонько оттолкнул меня. Я тут же воспользовалась этим и отползла к машинке, попутно поправляя халат.
С каким-то странным глухим урчанием Сережка поднес к лицу пальцы, только что побывавшие в моем влагалище, и с упоением обнюхал их.
Я наблюдала за ним с ужасом и недоумением. С одной стороны, я чувствовала себя униженной. Шутка ли, мой собственный сын засунул мне руку туда, куда, кроме мужа, я больше никого не пускала! А с другой, мне... хотелось продолжения. Это было дико — осознавать, что этот молодой красивый мужчина, который только что сорвал с тебя трусики и облапал твои самые срамные места, твой сын, стыдиться быть почти голой в его присутствии и желать его, иметь возможность убежать и при этом не двигаться с места, трепеща от страха и вожделения...
Вдоволь насладившись моим запахом, Сережка посмотрел на меня, и у меня снова перехватило дух — его взгляд больше не был пустым и равнодушным! В нем был настоящий ураган эмоций — стыд, мольба о прощении и помощи, вожделение, восхищение, благодарность и еще что-то, чему я не могла найти названия.
Все сомнения тут же испарились. Я улыбнулась, развязала халат и снова протянула к нему руки.
Он тихо взвизгнул и кинулся ко мне в объятия.
На этот раз его лицо оказалось на уровне моей груди. Он целовал и покусывал ее с тем же глухим ворчанием, а его руки, тем временем, нежно массировали мои половые губы. Затем он снова заглянул мне в глаза.
Я кивнула, поняв все без слов, поднялась на ноги и развернулась к нему спиной, призывно выгнув спину и оперевшись о машинку руками и животом. Вжикнула молния, и в следующую секунду мое тело пронзил электрический ток.
Руками он придерживал мои бедра, а языком ласкал шею. При каждом его ритмичном толчке я все сильнее закусывала губу, чтобы не стонать слишком громко. Мысль о том, что меня трахает мой собственный сын, давно утонула в невыразимом чувстве, которым он наполнил мое тело. Зато на ее место пришла другая, пока смутная и невнятная настолько, что я даже не могла определить, приятна она мне или нет.
Когда все закончилось, сын помог мне забраться в ванну, затем залез сам и включил душ. Он больше не смотрел на меня, даже нежно размазывая мыло по самым чувствительным участкам моего тела. Даже когда я осторожно мылила его совсем немаленькое достоинство...
После душа я попыталась надеть свой халат, но Сережка выхватил его из моих рук и с тем же равнодушным видом попросту разорвал пополам. Когда я потянулась за полотенцем, он лишь молча покачал головой, глядя куда-то в сторону. Я вздохнула и вышла из ванной так. Он вышел следом за мной, также не удосужившись одеться.
Я привела его в кухню — теперь он не шарахался от солнечного света — усадила за стол, налила ему борща, дала ложку, кусок хлеба и села напротив. Он поблагодарил меня лишь легким кивком головы, но глаз на меня так и не поднял, и начал есть.
Я смотрела, как мерно опускалась и поднималась его ложка, и думала о том, что только что произошло. Почему я так безропотно поддалась этому порыву? Почему согласилась? Почему не сопротивлялась? Почему не
