до гола, — не без умысла, авось она всё же решит проявить любопытство, — я кидаюсь в воду, переплываю туда и обратно купальню, выхожу на берег и начинаю делать гимнастические упражнения, после чего, достаточно высохнув, облачаюсь в одёжки и поднимаюсь к госпоже Жуковой. К удивлению моему она продолжает сидеть с голыми коленками, на которые, увидев меня, спешит натянуть подол своей юбки. И говорит с некоторым смущением: — Ой, не думала я, что ты так быстро вернёшься. Ноги-то обсохли, а вот чулки надеть не успела. — Мне опять удалиться? — Даже не знаю... А, будь что будет... Ведь тебе не в первые смотреть на женские ножки. Сам признался. — Да, и не только издали, отсюда, но и здесь, помогая одеваться и раздеваться. И, признаюсь. делал это с превеликим удовольствием. — Что ж, если тебе это доставит удовольствие, я. пожалуй, позволю тебе помочь мне надеть мои чулки. Вот они.Я беру один из них, становлюсь на колени и принимаюсь натягивать его сначала на протянутую мне ступню, потом голень и коленку. — Бери второй, а этот я пристегну сама, — говорит она, протягивая мне другой чулок.С этим я не тороплюсь, так как мой взор устремлён за манипуляциями её пальцев, натягивающих верхний край первого чулка выше колена и прикрепляющего его к одной, а потом другой защипке на конце свисающей резинки. — Ты что уставился? — смеясь произносит она. — Разве не видел? А говорил, что помогал своим девочкам одеваться. Или они были без чулок? Ну да, наверное, ведь купаться же ходили. — А можно мне попробовать самому прикрепить другой чулок? — Что ж, попробуй... Только сперва хорошенько натяни его...Я спешу выполнить это требование и просовываю дрожащие руки ей под подол в поисках резинок, нащупываю их, тяну вниз, пытаюсь надвигаю железную защипку на край чулка и пытаюсь закрепить её на нём. но у меня это не получается. — Что не выходит? — не без издевки спрашивает она. — Давай уж я сама.И, задёрнув подол так, что обнажилась штанина панталон, ловким движением пальцев в одну секунду делает то, на что мне не хватило и минуты. Затем она надевает туфли, встаёт и приглашает меня: — Пойдём, что ли? Наверно, скоро будет ужин. Один только вопрос. Мы как возвращаемся: вместе или порознь? — Мне всё равно. А вам как будет угодно. Если вместе, может быть, ваш супруг проявит интерес: где были и что делали. А что касается меня, то меня этим вопросом будут пытать все. С одной стороны, это лестно, а с другой стороны, может повредить при попытке ночью нанести вам визит. — О каком визите идёт речь? — О котором я вам уже говорил. — Опять ты за то же! Прекрати! Тебе на рот замок впору повесить! Лучше скажи, что нас всех ожидает вечером. — Мужчины вернуться к своей игре в карты, а дамы — не знаю, чем займутся, кто собой, кто детьми... — Ну и, наверное, тобою? Не так ли? — Да, я тут долго отсутствовал в виду болезни и соскучился по всем, также как и они по мне. — Особенно девочки... — Можно сказать и так. Но они находятся под таким присмотром своих мамаш, что с ними теперь общаться можно только на публике. — Вот значит как... И потому решил в моём лице найти некую отдушину? — Отдушиной тут готова стать любая, лишь бы я не трогал её дочку. — Так-таки и любая?! — Не верите? Так присмотритесь к ним вечером. Последите не только за своим мужем, и моей маман... Кстати, если что, только дайте мне знак, и я, надеюсь, снова разрушу их мечты приятно уединиться. Может быть, всё-таки чем-нибудь отблагодарите...
