прежде чем начать новую жизнь.
Я тихо спросила его:
— А моя семья? Если вы обещаете оставить её в покое... я сделаю всё, что вы просите.
Он глубоко вздохнул и сел на краю кровати. Он глядел на неё с минуту, не говоря ни слова. Его мысли завертелись об этой дерзости и наглости. И в то же время о психологических и физических возможностях, которые ему открываются с помощью этого рычага воздействия на неё.
С бесстрастным лицом он, наконец, кивнул и сказал:
— Обещаю.
Он и не собирался ничего делать с её семьей, так что его обещание ничего не значило для него, но, в то же время, открывало новые возможности манипулирования её сознанием. Скоро, очень скоро она узнает, что та сделка, что она совершила в обмен на своё тело, это была сделка с дьяволом.
— Итак, — он потребовал снова. — Кто ты?
Срывающимся голосом я прошептала:
— Я рабыня.
— Громче, я тебя не слышу!
— Я рабыня, — ответила я чуть громче.
— Громче, я все равно тебя не слышу, — закричал он.
Звонким голосом я прокричала:
— Я рабыня!
И снова, уже шепотом:
— Я рабыня.
Я вся покраснела от стыда и старалась не смотреть ему в глаза. Я крикнула так, что мой возглас слышали и наверху. Я даже могла слышать, как они все давились от смеха. Они знали, что они меня сломали и самая трудная часть закончена.
Также бесстрастно он спросил:
— И кому ты принадлежишь?
Глядя в шоке на него, я пробормотала:
— Вам, полагаю.
— Да, ты права. И чем это тебя делает? — спросил он приглушенно.
Я посмотрела на него и, стараясь проморгаться, чтобы не потекли слезы, тихо ответила:
— Вашей рабыней.
Он удовлетворительно кивнул и пристегнул мою руку к изголовью кровати.
Он секунду поглядел на неё, а затем достал из кармана ошейник. Пристегнув его, он сказал:
— Вся моя собственность носит ошейники. Никогда не снимай его, кроме приемов ванны и, когда тебе дадут разрешение его снять. Поняла?
Она кивнула.
— Я знаю, ты голодна и хочешь пить, но я хочу, чтобы ты поспала, а завтра начнется твое обучение — будет тебе и пища, и вода, в зависимости от твоего поведения. Посмотрим на твое состояние завтра, когда ты выспишься. Но если ты передумаешь, и не будешь повиноваться, я сделаю с тобой то, что даже с собаками не сделаю. Не хочу, конечно, но сделаю. Не хочу видеть твою самостоятельность, хочу видеть покорность и подчинение. И я добьюсь этого, сколько бы это ни заняло. Ты теперь собственность и принадлежишь мне.
Пару минут в тишине он смазывал мазью мой пирсинг, но когда он уже собирался уходить, он напоследок спросил:
— Тебе нужно принять душ?
Я вспомнила, что происходило в душе в прошлый раз, и отрицательно замотала головой.
— Обращайся отныне ко мне всегда «Господин». Теперь скажи.
— Нет, Господин, — ответила я. — Мне не нужно принимать душ.
Он без слов вышел, а Виктория, глядя в потолок секунд десять, погрузилась в глубокий и крепкий сон.
