свернувшись калачиком, внезапно громогласно захрапела.
— А чё? И правда. Давайте выппем, — сказала Вика и завалилась лицом в зимний салат, аккуратно разложенный на её тарелке.
— Давайте, — сказал Вова, наливая из початой бутылки водки полный стакан.
Аккуратно проглотив обжигающую жидкость, парень закусил это дело огурцом. После третьего, уложив Вику на полу рядом с Олей. Он притулился чуть поодаль. С радостными мыслями, что праздник удался, он тут же уснул.
— 2 —
Утро принесло прохладную свежесть и сильную боль в голове... Точнее на голове. Сбросив с лица белую тряпочку, кою он использовал в качестве защиты от лучей утреннего солнца, Вова попытался приподняться.
— Ах, вот вы где! — Раздался голос где-то очень высоко, принадлежавший вероятно Анечке, — это моё! — вырывая из рук несчастного свои трусики, созналась девушка.
Приоткрыв один глаз, парень силился озреть окрестности. Ему это не совсем удавалось. Влага, наполнившая полуоткрытый обозревательный предмет, превратилась в качественную линзу для дальнозоркости. Но он ничего не видел ни вдаль, ни в близь. Открыв второй глаз, он никак не мог сообразить, почему находится на полу под столом. Как он туда залез, Вовчик не помнил и уж тем более зачем. Ощупав голову и убедившись, что на ней образовались три здоровенные шишки, которые-то и доставляли внешнюю боль, помимо всепоглощающей внутренней. Он попытался выбраться наружу. С превеликим трудом ему это удалось.
Посетив туалетное заведение, мой герой направился в ванную комнату, чтобы смыть грехи свои тяжкие и хоть немного протрезвиться и притупить внешнюю боль. К внутренней следовало отнестись по другому, употребить что-нибудь внутреннее. Но это потом. А сейчас Володя распахнул настежь дверь ванной и сделал несколько шагов по направлению к вожделеемому им крану с прохладной водой. Он был тут же приостановлен дикими криками потерпевшей:
— Мерзавец! Подонок, сволочь, насильник, зараза! Мало того, что он, пользуясь покровами тёмной ночечки и моим состоянием бессилия, пытался меня изнасиловать при живой-то жене, он и сейчас беспардонно врывается в ванную, где я ничего не подозревающая пытаюсь совершить утреннее омовение... Как не стыдно ваще, — прикрыв руками и мочалкой то, что мужскому взгляду видеть не положено, тирадировалась Ольга.
Собственно одурманенный мозг начинающего алкоголика алкоголем, пропустил мимо ушей всё, кроме: «при живой-то жене». Забеспокоившись о её здоровье, он поинтересовался у Ольги, жива ли она и если в полном здравии, то где сейчас в данный момент обитается.
— Они с Анечкой пошли в магаз за кофием и чаем, насупившись, ответила подруга, а ты чё припёрся-то? Насильничать поди опять? Так учти, я сейчас не беспомощна...
— Та нет, — ответил Владимир, — дозволь, я голову холодной водой намочу. Обещаю, что смотреть не буду.
— Насмотрелся, поди уже, ворвавшись... и тёмной ночечкой, — дозволяя мужчине основательно охолонуться, ответила женщина.
Тщательно вытершись махровым полотенцем, Володя прошествовал на кухню. Там в холодильнике он обнаружил несколько непочатых амброзий с надписями, гарантирующими, что в них плещутся средства от внутриголовного обезболивания. Ополовинив почти до половины вожделеемый сосуд, хозяин вернулся в комнату, дабы привести себя в порядок и праздничный стол. Повыкидывав более половины салатов, которые задумались, портится им или нет, он заменил их на новые, резво извлечённые из холодильника.
Посвежевшая Ольга, выйдя из ванной, принялась помогать ему, постоянно восклицая:
— Какой заботливый мужчина... Мне б такого!
Казалось она уже не прочь, чтобы её снасильничали. То и дело, проходя мимо парня, приобнажая то сверкающую голую коленку, то ещё что.
— Оля, Вы меня, пожалуйста, не соблазняйте, — наконец не выдержал Вова, я верен своей жене... вот так-то вот.
— Не очень то и хотелось, — фыркнула
