ещё как. Рассядутся как-нибудь, напьются, перезнакомятся, и вся расстановка полетит к чёрту. Ну и уж совсем меня вывели из себя разноцветные шарики, которыми по её мнению, необходимо было украсить весь корабль. Она вообще меня выводит из себя. Правда я не знаю, чего больше во мне, раздражения или возбуждения.
...
Какой невозможный человек Женя. Он вообще не умеет веселиться, сухарь чертов! Такое ощущение, что это у меня — день рождения, а не у него. Это ему — всё равно, это не нужно, шарики ни в коем случае, ему же 30 лет, а не 3 года.
— Женя, как ты не понимаешь, шарики, создают ощущение праздника.
— 100 грамм водки, создают ощущение праздника.
— Ты алкоголик?
— Нет, я русский человек!
— Я тоже русская, но шарики — интернациональное явление.
— Шарики могут радовать только таких блондинок, как ты!
— Апп... — захлопнула от обиды рот, проглотив заготовленные слова.
Какой он. Захотелось реветь. Не объяснять же ему, что я с красным дипломом закончила университет и что в школе, тоже была отличницей. Он уже повесил ярлык. Мужской шовинизм в действии.
— Да, я умею радоваться всяким мелочам. Именно из мелочей складывается ощущение праздника. Но такому брюзге и зануде, этого не понять.
— Рыбка, ты путаешь радость с глупостью.
Сколько сексизма в этой фразе.
— А ты, сводишь радость и праздник к тупой попойке с друзьями.
— Да пошла ты, вместе со своими шариками-лошариками!
И я пошла, точнее, полетела на крыльях негодования. Он, наверное, тоже негодовал. Вон, как дверью хлопнул. Правда полет был недолгий и чуть не закончился тараном моим носом коридорного пола и всё это сопровождалось треском рвущейся ткани. Красивая длинная юбка! Она оказалась зажата в стальной двери, точнее то, что от неё осталось — розовые лоскутки. И я в одних весьма легкомысленных трусиках стою на лестничной площадке.
...
Дались ей эти шарики дурацкие. Нда, надо сказать, чувствую себя прескверно. Перед глазами так и стоят её обиженные глаза. Правда обиду быстро сменила злость, а в злости Катя прекрасна и такая ух... Звонок. Опять она. И не просто она, она только в красной маечке и в красных трусиках. Хотя этот кружевной лоскуток трусиками можно назвать лишь при большом воображении. Три нитки и пятисантиметровый кусок ткани. От увиденного у меня аж дух захватило и в дрожь бросило. Какие же длиннющие у неё ножки, какая бархатистая кожа. Эх, прислонить бы её к стене, впиться губами в Катин рот, ногу между её и вверх. А ещё лучше перекинуть через плечо, кинуть на кровать и...
— Твоя дверь порвала мою юбку!!
— Это опять ты!! Что у тебя за мания ходить передо мной полуголой, тебе что трахатся не с кем?
Глаза вспыхнули, округлились, губы открылась пытаясь что-то произнести, потом закрылись, затем она их облизнула, посмотрела как-то странно и наконец выдала:
— Не с кем!
Слова эти обрадовали.
— Хорошо, пойдем — беру её за руку, пальцы холодные, как у лягушки.
— Куда?!
— Как куда, трахаться?
— Ты спятил?! Я не трахаюсь с кем попало!!
— Я не кто попало, я — сосед снизу.
— И что по-твоему мне нужно со всеми соседями трахаться? Я приличная девушка!
Как любят женщины всё усложнять. То ей трахаться не с кем, то она приличная.
— И вообще, я за юбкой зашла!
Катя пытается собрать воедино красивые розовые лоскутки и прикрыть ими такой шикарный вид красных трусиков. Уверен, если её сейчас прижать к стенке и поцеловать, она очень быстро забудет о всех приличиях. Но с такой связываться себе дороже, сплошной инфантилизм и глупость. Кое-как одевшись, Катя уходит, а у меня ещё долго ломит в штанах. Надо было все же попробовать прижать её к стенке.
...
Ну вот и наступил день праздника. Участие Жени свелось, к предоставлению списка гостей и оплате необходимой суммы, за прокат теплохода и других расходов. Ему было всё равно: какая будет кухня, какая будет музыка, какие будут конкурсы. С такими
