дырочку сперму под наши общие крики.
... Она надевала платье, встав на ноги и демонстрируя мне свою обнаженную фигуру. Подтянутая выпуклая попка, ровная спина и выпирающая грудь. Отмечаю, насколько фигурка Марины неплоха. Сравниваю ее с Леной и сразу отгоняю сравнение, почувствовав уколы подобравшейся совести. Да, совесть быстро нашла меня, и мне стоило усилий заглушать ее, пока я проводил Маринку до дома. Она почти все время молчала, ждала моих слов, а я не знал, что сказать. Поблагодарить ее за проведенное время казалось мерзким. Сексуальное удовлетворение благодаря чувству девчонки, да еще перемешанное с изменой любимой девушке — вот итоги этой злополучной ночи. Не хочу ничего анализировать сейчас, заставляю себя отключить полезшие мысли. Возле ее парадного она остановилась, развернулась ко мне, вплотную подставив свое конопатое личико. Неужели рассчитывала на поцелуй? Я не целовал ее даже в моменты пика возбуждения, когда она дергалась подо мной там, на обрыве. Не будет поцелуя и сейчас.
— Ну, пока, — холодно говорю я, будто выливая на нее ледяное ведро. Она разочарована, даже подавлена, но не выказывает никаких претензий. К моему подобному поведению эта рыжая девчонка привыкла. Что должен был изменить случайный секс? Маринка порылась у себя в сумочке, достала клочок бумаги, ручку и черканула ряд цифр.
— Захочешь увидеться — звони, — и, вручив номер телефона, резко развернулась и исчезла за дверью парадного. Вот так вот.
... Я не звонил Лене три дня, пока, наконец-то, не услышал ее голос в трубке.
— Владик, что-то случилось? Ты не звонишь... Обиделся?
Вечером я приехал к Лене в гости. Не буду описывать, что творилось у меня в душе эти дни, после секса с Мариной на обрыве. Я ожидал, что «рыжая» от меня теперь вообще не отвяжется, но, к моему удивлению, она не искала встречи со мной и не звонила. Что ж, тем лучше. Измену Лене я пытался оправдать ее отказами, своим воздержанием и еще черт пойми чем, но понимал, что это все лажа, самоутешение, а на самом деле я перешел черту, установленную любимой девушкой. Да еще с кем! С девчонкой, не вызывавшей во мне даже симпатии. В общем, отвратительно. Поскорее бы все забыть... Лена, когда мы оказались одни в ее комнате после чаю с родителями, не осознавая этого, решила помочь мне. Она обняла и прижала меня к себе, а я уткнулся лицом в ее грудь, колыхавшейся при участившемся дыхании сквозь тонкое платье. Моя рука заползла под него, провела по голым ножкам. Она не убрала руку. Член стоял колом.
— Леночка... — шепчу я. — Хочешь, приласкаю тебя? Не бойся, ничего большего не будет.
Я, не дожидаясь разрешения, оказался перед ней на коленях, будто провинившийся мальчишка (а так оно и есть!). Приподнимаю ее платье и ныряю под него головой. Леночка шепчет в ответ «не надо» и «дома родители», но ее отталкивания слабы, откровенно проигрывая любопытству. Знаю, что никто из ее родных не заходит в эту комнату, когда мы одни, без стука, потому позволяю себе действовать.
— Хочу сделать тебе хорошо... — настойчиво шепчу я и медленно стягиваю резинку ее трусиков. Развожу в стороны ее стройные голые ножки, распахиваю ее, словно книгу, и впервые вижу Леночкину дырочку. Девушка замерла, как заколдованная, не решаясь больше протестовать. Впиваюсь в лоно языком, ввожу его вовнутрь, трепетно касаясь половых губ. Леночка застонала, и, испугавшись собственного звука, зажала себе ротик. Так и держала его заткнутым ладонью, пока я аккуратно вылизывал ей влагалище. Она оросила мои губы появившейся влагой, от чего я завелся еще больше. Нежно, без лишней суеты, подавляя в себе желание наброситься на Леночку и насладиться ее наготой, я ласкал ее снизу. Когда я обхватил губами и защекотал языком ее клитор, Леночка задрожала и с приглушенным стоном кончила, передав мне импульс от накатившего оргазма. Ее ноги были по-прежнему раздвинуты, обхватив мою голову. Ее ладонь
