тобой сегодняшний вечер.
Она по-прежнему недоумевала.
— А зачем это тебе? Для чего? Я не понимаю тебя.
— Я думал, мы можем быть достаточно близки, ведь...
— Так, стоп.
Катрин подняла вверх руку, и на её лице появилась усмешка, заставившая меня вздрогнуть.
— Ты всерьез полагал, что я влюблена в тебя?
— Ну... мне показалось...
— Да брось. Я уже давно ничего такого не испытывала. На работе я ни с кем не занимаюсь сексом, потому что нужно думать о делах, и это мое правило. Да и вы все не больно меня возбуждаете. Ты — да, хорош, но тогда зеленый свет свидетельствовал лишь о том, что у меня был трехдневный недотрах. Не более того. Уж извини. А трахаюсь я в других местах. В конце концов, у меня есть своя машина. Сейчас, когда ехала к тебе, задержалась, потому что увидела двух симпатичных парней на остановке. Ну, я вышла, нажала, у них конечно зеленый свет, они в машине меня и удовлетворили оба, один в рот, другой куда надо. Я их поблагодарила и вот поехала узнать, когда главный маркетолог снова сможет выйти на работу.
И она вдруг расхохоталась.
— Вот дела! А ты, значит, влюбился? Серьезно? Главный трахальщик нашей корпорации способен на чувства? Это забавно, очень даже...
Она внимательно смотрела на меня, а я даже не смог ничего сказать. В меня плюнули, унизили и растерли в порошок всего лишь парой фраз.
— Ты расстроился? Эй, да не дуйся на меня. Я, в конце концов, твой босс. Глупо полагать, что я такая сердобольная, не правда ли? Ты забавный парень, и ты мне нравишься, но о чувствах речи и быть не может... кстати, а ты очень болен?
Я махнул рукой.
— Так. Пройдет. Ничего серьезного.
«Психоз. Галлюцинации. Ничего серьезного. Превосходный лжец».
— Ну, тогда я хотела бы кое-что проверить.
Фокс наклонилась, взяла меня за руку и нажала на кнопку. Датчик надолго загорелся синим светом. Катрин внимательно следила, когда изменится цвет сигнала. А я не знал, что мне делать. Любовь завяла, не успев расцвести, секса мне уже было предостаточно.
Но, наверное, отыметь Катрин мне все же хотелось, потому что минуты через полторы сигнал загорелся зеленым.
— Я так и думала. Ну, что? Будем играть в Ромео и Джульетту, или ты все же снимешь трусы и покажешь, почему ты такой популярный?
Я взглянул на неё, и меня вдруг охватила злость. Обманутый в ожиданиях, мне захотелось распять её здесь и растерзать, а затем харкнуть на лицо и вытолкнуть из своего дома. Откуда-то глубоко из самых темных глубин раздался мой голос:
— Я оттрахаю тебя так, что ты ходить не сможешь, потаскуха.
У Катрин загорелись глаза. Похоже, ей нравилось подобное обращение. Она стиснула зубы.
— Тебе придется постараться. Я сама тебя оттрахаю так, что ты свой член больше чувствовать не сможешь.
Без слов я схватил её лицо и притянул к себе, впившись губами в её губы. Наши языки проникли друг в друга, она вдруг резко укусила меня за нижнюю губу, немного застонав. Я довольно грубо схватил её за грудь, одновременно целуя за мочкой уха. Какое-то безумное желание, смешанное с яростью и брезгливостью, охватило меня, и следующим движением я залез ей в трусы, начиная опять же нахально и хамовато массировать ей промежность. Ей нравилось, потому что она в ответ проникла в мои владения и сжала крепко член, от чего распалила меня еще больше. Я с рыком опрокинул её на кровать...
В какой момент я понял, что рву одежду на ней. Она не сопротивлялась, уже затихнув и пытаясь оказывать мне противодействие. Чем дальше, тем больше разочарований меня ожидало. Сначала её обвисшая грудь, которая держалась только с помощью хитроумного лифчика. Почему-то это разозлило меня, и я не просто прильнул к её соску, а слегка покусал его, от чего она ойкнула и с придыханием спросила:
— Ты чего?
Эта податливость разозлила меня еще больше. Я сжал в ладони её впалые щеки, от чего она удивленно уставилась на меня, и процедил:
— Заткнись, хорошо? Я тебя трахаю,
