Учеными ещё не доказано, но я уверен, что в ДНК любой мужской особи рода человеческого — есть ген добытчика-охотника. Я не беру в расчет всякого рода Пи... , будем толерантны и назовем их, «Представителями ЛГБТ сообщества», у которых Х-хромосома не пропечаталась и стала похожа на «Y». Что делать... На «Ундервуде» Господа Бога тоже западают буквы.)))
Так вот, даже меня, человека сугубо мирного и гражданского. (В армии я почти не служил, через месяц после присяги слёг с аппендицитом, и был комиссован). Этот ген заставил купить в магазине новую «Сайгу-12 кс 030». И раз в полгода вытаскивает на охоту.
В конце августа мы с друзьями поехали на озера за уткой. В это время молодняк встаёт на крыло. Поэтому бить птицу можно с подхода. И погода прелесть, было еще очень тепло, даже жарко.
Ездим мы обычно втроем:
— Наш идейный вдохновитель Леша Гармошкин, он значительно старше ему уже сорок три. Познакомился я с ним на первой своей работе после армии перед институтом. Так и дружим уже почти 8 лет.
— Макс Алтухов — мой однокашник сын охотоведа. Крепкий парень в этом году разменявший четверть века.
— Вячеслав Евдокимов — скромный автор этих строк. Раздобревший за последние насколько лет на сидячей работе. Двадцатишестилетний холостяк, умудренный опытом, но не сединами.
Увы и ах. На охоту мы, конечно же, ходим с палатками, с водкой, с гитарой, и без женщин. В этом — нет никакого секрета. Это — традиция.
Вот только выпиваем мы уже после охоты — это не противоречит закону. Когда жарится закуска на вертеле, блики огня пляшут на пологах палаток и деревьях. У костра сидят здоровые мужики рассказывают байки и анекдоты. Уставший за день организм расслабляется под действием алкоголя. И наступает момент единения с природой, с духами предков, с космосом. Вокруг нет ни кого, только ты и бездонное звёздное небо над головой.
Так случалось много лет подряд, так должно было случиться и в этот раз, но...
Я вышел на берег «Графского» озера, Макс шел метрах в пятидесяти правее, Лёшка столько же левее. Закрякали манки. Я присел в камышах, раздвинул стебли, передо мной проплывала самка с выводком, дальше от берега барражировали три селезня. Вскинул ствол, прицелился, плавно нажал на спуск. Грохнул выстрел, ближний ко мне самец так и остался лежать на водной глади, два других захлопали крыльями по воде, и пошли на взлёт. Второго я снял в момент его отрыва от воды.
Слева грохнул еще один выстрел, попала ли дробь в утку я так и не понял, но с того берега раздался громкий женский крик и хруст ломаемых веток. Кто-то бежал по камышам.
— Твою мать! Прекратить огонь! — Заорал я, выхватил ракетницу, запустил красный сигнал (всем в зоне видимости прекратить огонь).
Крик затих, зато заговорил «Кенвуд» в кармане жилета:
— Слава, Максим, я, кажись, в кого-то попал, Прием.
— Я слышал. — Откликнулся Макс. — Прием.
Я перекинул взгляд с берега на воду и увидел 3-го селезня, подранок барахтался на середине озера. Вскинул ружьё, но не стал стрелять.
— Макс, топай к месту, откуда кричали, Лёша у меня на номере заберешь ствол и догоняй Макса. Я поплыл за птицей. И сразу на тот берег. Приём.
— Понял! Приём! — Дважды прохрипела рация.
Я снял одежду, оставшись в плавках, одел на шею сумку-непромокайку, вынул из разгрузки ИПП, и рацию, сунул в сумку и полез в воду.
Двух мертвых птиц, я сунул в сумку, подплыл к третьей, свернул ей голову, и тоже убрал в сумку, а потом поплыл к берегу.
В зарослях камыша и осоки я увидел промежуток, с выкопанными в земле ступенями. Выбрался на берег, огляделся.
Неподалёку от берега стояли две палатка, и «Сандэра степвэй». Рядом горел костер, лежало покрывало. Все говорило, о том, что здесь недавно были люди, и уходили они... Они убегали.
— Эй! Люди! Ау-у-у-у!!! — закричал я. И медленно обошел стоянку. Крови видно не было. Достал из сумки рацию.
— Не попал ты Лёша, — сказал я. — Приём.
—
