Бессменову.
— Ну, Константин Игоревич, я — не судья, но лет пятнадцать вам обещаю.
Бессменов лишь усмехается от такого срока и поворачивается в мою сторону.
— Ладно, Царевич. Сегодня — ваша взяла. Значит, мое время еще не пришло. Держись, еще встретимся.
— Встретимся, — весело и легко соглашаюсь я. Он называет меня Царевичем, что ж, с высоты возраста Бессменова видней. — И спасибо за пожелание долгих лет, Костя.
Бессменов и вправду хочет, чтобы я дождался его выхода на свободу. Силовики уводят его вслед за остальными.
— Поехали, — говорит мне Настя, — у нас мало времени.
— На что? — недоумеваю я.
— Поздравлять Владика. Через два часа — Новый год.
Даже в эти минуты, после пережитого кошмара, она помнит о своем предназначении.
... Настя переоделась в новый костюм Снегурочки (благо он был), и скоро мы оказываемся в моей квартире.
— Ну, Слава тебе Господи, — слышим от Арины Родионовны, отворившей нам дверь. Она одобрительно осматривает Настеньку, у которой Владик сразу при встрече повис на шее. Сынок уткнулся девушке в плечо, а она трепетно гладила ему спинку. А как же заученный стишок? Я смеюсь, все — без лишних слов. Арина Родионовна приглашает нас всех к новогоднему столу.
— Саша, разливай шампанское, — командует она. — И поухаживай за своей невестой, как следует.
Няня Арина, как и положено суперпрофессиональной няне, знала конец сказки.
Отгремел салют, выпиты бокалы, озвучены поздравления, пожелания счастья и отправлены в прошлое все злые впечатления ушедшего года. Арина Родионовна с Владом легли спать, а у нас с Настенькой сна нет.
— Ну, что стоишь, как истукан? Пригласи меня в спальню, Царевич, — игриво говорит она.
— Ты уверена? — с сомнением спрашиваю я. Все же нелегкий был вечер для моей Снегурочки, да и для меня.
— А ты не хочешь? — дразнят меня эти голубые глаза. Она распускает белую косичку, и я признаю это высшей формой приглашения. Беру ее за руку и веду в свою спальню.
— Отвернись, — повелевает красота, и я поражаюсь, насколько серьезно отношусь к ее застенчивости. Спустя пять минут слышу «можно», и нахожу Настеньку под одеялом. Рядом на стульчике были аккуратно сложены ее вещи. Все. Раздеваюсь (при ней) и ложусь рядом. Чувствую, почти обжигаясь, тепло ее девичьей наготы.
Целуемся в губы, она прижимается ко мне, и я ощущаю прилив эрекции снизу. Провожу пальцами по ее девственной дырочке, уже мокрой от желания, губами обхватываю ее соски на груди. Вижу, как закрываются голубые глазки, открывая путь к удовольствию. Мне невероятно хорошо только от одной мысли, что это чудо решило сделать меня своим первым мужчиной. Опускаю голову под одеяло, ниже, между ее ножек, она удивленно смотрит, чем это я собрался заниматься, но за секунды раздается стоном от языка на своем маленьком клиторе. Я ласкаю Настю, пока она не впивается ногтями мне в плечи. Пора. Приподнимаюсь и подвожу напрягшийся от желания член к ее дырочке. Медленно упираюсь во влажное влагалище и, надавливая, завожу вовнутрь... Ее крик вылетает, когда мой конец исчезает в ней, смешавшись со следами Настиной невинности. Несколько мягких толчков членом, и я, отдавшись возбуждению, со стоном выливаюсь в нее целиком.
... Открываю глаза и вижу Настеньку, сидящую голой попкой возле окна. С его высоты видно город, утопающий в первой ночи наступившего года.
— Долго я тебя искал, — признаюсь я, наслаждаясь видом обнаженной Настиной фигурки. — В сказках все происходит быстрей.
— Сказки сочиняют люди. Ты свою придумал сам, и разве плохо получилось? — с улыбкой говорит она. Настя замечает, что я хочу продолжать, слезает с окна и забирается ко мне на кровать. Я отвечаю ее губам и, надеюсь, отвечу ее мечтам. Мои этой ночью уже сбылись...
— Я тебя очень люблю...
Если бы сейчас Арина Родионовна наблюдала эту сцену, то прозвучало бы: «Вот и сказке конец, а кто слушал — молодец, а кто не
