четвереньках с широко расставленными бедрами, затем он поднял ее голову и опустил подбородок на металлическую подставку, а голову зафиксировал ремнями, так что она не смогла бы ее самостоятельно пошевелить ни вверх, ни вниз, и не в стороны.
Вскоре на сцене появилась полуобнаженная девушка с подносом полным всяких инструментов. В рот Маше был всунут уже привычный для нее расширитель. Тоже самое было проделано со всеми ее остальными дырками.
— Ну что, потянулась еще шире? — поинтересовался Люпен.
Жак безмолвно отрицательно покачал головой.
На что Люпен широко улыбнулся и громко объявил:
— Ну что ж, господа! Тогда начнем! Наша новая дырка ждет своих героев!
Пока все громко хлопали, Жак достал фломастер и жирно написал у Маши на лбу «Дырка».
Это показалось Маше почему-то более унизительным чем все, что с ней проделали ранее и она почувствовала, как глаза налились слезами. И если у нее и были какие-то сомнения о том, что было написано на ее лбу, они развеялись, когда ее тележку подкатили к зеркалу и дали посмотреть на свое отражение. Увидев себя в столь деградирующей позе, с позорной надписью на лбу, она заплакала еще больше, но и в тоже время почувствовала, как ее влагалище стало увлажнятся от возбуждения. В ней боролись противоречащие друг другу эмоции: стыд и возбуждение. Ведь такое обращение не должно нравится, а оно ей не просто нравилось, она возбуждалась и если бы ее руки не были закреплены в фиксаторы она бы давно уже трогала свой опухший от возбуждения клитор. Ошарашенная своим отражением, она не заметила момент, когда ее тележку резко толкнули вперед и она покатилась прямо в зал по открытому пандусу. Она кричала от страха, но этого никто не услышал в грохоте музыки и воплей мужчин предвкушавших жестокое развлечение.
Вскоре рядом с ее тележкой появился Жак и подкатил ее к первому столику, на мягких диванах сидело трое мужчин. Они улыбнулись и поприветствовали Жака, а он в ответ почтительно поклонился. К столу тут же подбежала девушка и выложила на небольшой столик несколько фаллоимитаторов, распорок и прочих атрибутов. А в это время Жак освободил дырки рабыни от растяжек.
Джентльмены стали выбирать себе по инструменту крутя их в руках и даже рассматривая на свет, словно они выбирали оружие для боя. Затем Жак подкатил тележку с беззащитной рабыней поближе, так что ее задница оказалась у пары мужчин, а рот у другого. Очень скоро они в жесткой форме стали вставлять предметы в ее дырки. Действовали они грубо, быстро и абсолютно не принимая во внимание ее всхлипывания, дергания и то как она задыхалась, когда искусственный член перекрывал ей дыхание. Жак периодически смазывал ее анус, чтобы мужчинам было легче его разработать. Этой ее дыркой заинтересовался, как ей показалось самый уважаемый из трех джентльменов и работал он не менее профессионально чем Жак, явно зная, что он делал и зачем. Маша лишь хотела узнать, когда это закончится, так как казалось она больше не сможет выдержать и просто разорвется пополам. Она не могла определить какая из ее дырок подвергалась большей содомии, так как ныли и ужасно болели все ее отверстия.
Спустя вечность, мистер Патерсон, так звали джентльмена разрабатывающего ее анус, с улыбкой воскликнул:
— Готово! Можете замерять! — и с шлепком резко вытащил фаллос из ее задницы.
Его примеру последовали остальные, после чего Жак вставил расширители обратно в ее дырки и замерил новые размеры.
Улыбнувшись, он перечислил новые параметры и сообщил данные Люпену, который громко объявил новые размеры дырок и то как успешно поработали джентльмены.
Маша очень надеялась, что ее вернут на сцену и дадут передохнуть, но вместо этого ее подкатили к другому столику, где все повторилось с одной лишь разницей, что расширить ее еще больше им не удалось, а старались эти джентльмены не меньше прежнего. От боли слезы катились по
