Либо притвориться блудливой шлюшкой и идти до конца, либо начать капризничать и получить еще одну дозу приключений на свою задницу.Виктория почувствовала, как струя ударила ей чуть повыше груди и разлетелась по телу мелкими каплями, в миг заляпав бедра и лицо. Вслед за первой струей пришла вторая, попав чуть ниже, потом третья и четвертая, окончательно заливая ее грудь и живот ароматной вязкой смесью, опьяняющей Викторию с каждым вдохом.Прошла минута или две, Вика тяжело дышала и уже почти пришла в себя — возбуждение отступило и все недавние события, все ее слова все отчетливее проступали в памяти. Виктория весьма запоздало испытала лютый стыд.Но даже сейчас, сидя с завязанным глазами на мягком кресле, покрытая свежей спермой, в голову настойчиво лезла одна и та же мысль — сейчас Виктория чувствовала себя гораздо более низко и мерзко, чем когда ее показали половине города. Вике было стыдно не столько от тех событий, через которые пропихнула ее Оксана, а от того, что все это время Виктория получала неистовое наслаждение и телом и душой.Оксана отвязала Викторию через несколько минут. От мужчины не осталось и следа. А Оксана, кинув Вике ее одежду, быстро вывела ее из квартиры, даже не дав умыться, и отвезла домой, легко поцеловав ее в губы на прощанье.И именно этот поцелуй стал последней точкой. Закрыв за собой дверь и пройдя на кухню, Виктория ошарашено уселась на стул и долго сидела без единого движения, пытаясь разобраться в себе и своих чувствах.Едва проснувшись следующим утром, Виктория обнаружила на телефоне сообщение от Оксаны, посланное глубокой ночью:"Пойдешь в универ с членом между ног. Заскочу позже.»Делать было нечего.И все бы ничего, но каждое движение ног напоминало Виктории, о том какой развратной она стала. Еще две недели назад ей бы и в голову не пришло идти куда-либо без нижнего белья. А теперь это даже доставляло ей удовольствие.Вот только на сей раз с каждым шагом перед мысленным взором Вики всплывали весьма возбуждающие картины одна пошлее другой. Ей вспоминалась кафе, где Оксана грубо ласкала Викторию под столом. Вспоминалось, как девушка удовлетворяла себя на переднем сидении автомобиля. Вспоминалась фотосессия, после которой Виктория еще долго чувствовала себя навеселе, ощущая себя красивой и желанной.И над всеми этими воспоминаниями витал стыд и разочарование в самой себе. Виктория не могла понять, почему она раз за разом подчиняется Оксане. Вроде бы так просто было сказать «нет», но раз за разом Вика так или иначе говорила «да». Постоянные угрозы Оксаны? Да, они играли свою роль. Стоило Виктории представить себе последствия наказаний Оксаны, которые она обещала, как девушка тут же склонялась к мысли, что уж лучше быть пай-девочкой.Но было и что-то еще. Некое чувство внутреннего протеста. Против чего? Да против всего. Против самих устоев общества, которые заставляли юных девушек испытывать стыд при мысли о том, чтобы прогуляться без трусиков по улицам города. Против правил приличия, запрещавших то одно то другое, то и дело встающих на пути удовольствия.Виктория старалась быть честной хотя бы с самой собой. И понимала, что она подчиняется Оксане уже не только из-за угроз. Ей уже и самой хотелось подчиняться. Не только из любопытства, чтобы посмотреть что будет дальше. А чтобы плюнуть в лицо обществу, отринуть социальные условности, переступить через себя и хотя бы попробовать жить так, как ей хочется, а не как того хотят от нее.И потому Вика безропотно вставила себе между ног член, натянула ... тугие трусики, чтобы ярко-красная игрушка не выпадала при ходьбе, и спокойно пошла на занятия, изредка блаженно прикрывая глаза, когда фаллос внутри залазил чуть глубже чем обычно. Из чувства протеста против общества и, следовало признаться, против себя самой.Между второй и третьей парой желание внутри Виктории было столь велико, что девушка, запершись в
