Никогда я еще не видел на человеческом лице такой муки и такого счастья одновременно. Я вспоминал, как скулили собаки, когда их покрывали кобели, и не верил, что с моей Гвен делают сейчас то же самое.Первое время она время молча пыхтела, привыкая к новым ощущениям, затем из нее снова полезли громкие стоны. Ниир толкал ее бедрами, сунув в нее свой рог по самые яйца — и Гвен двигалась вместе с ним, вновь закрыв глаза. Ее голова опускалась все ниже, пока не уткнулась в траву и не прижалась к ней.Я видел, как колыхались мешочки ее грудей, как ходил ходуном ее живот, двигаясь в такт Нииру; видел, как его яйца шлепают по ее холмику, запачканному кровью, и как корчится ее лицо, дергаясь в такт толчкам... Они толклись, кусая губы и подвывая в один голос — и это было жутко, но и удивительно нежно, и заразительно, и сладко, и горячо... Я никогда еще не видел любовных игр, и сходил с ума в своем укрытии, и маялся, и мысленно облизывал голую Гвен, дергая бедрами.Внезапно Гвен закричала. Я вздрогнул, думая, что ей очень больно — но ее крик тут же перелился в счастливый смех, утробный и дикий, как уханье филина. Она хохотала, захлебнувшись криком; щеки ее скорчились в смертной улыбке, пальцы впились в траву... Я сжался еще сильней, решив, что Гвен сошла с ума, — как вдруг такой же смех вырвался из Ниира. Они вдвоем визжали и хохотали, яростно сцепившись бедрами, и тряслись, как бешеные, и я дергался с ними, выжимая из себя Это... И потом еще Гвен глухо выла, оползая вниз и растекаясь грудью по траве.Вскоре Ниир рухнул к ней. Они подползли друг к другу, обнялись — и застыли. Ниир что-то шептал ей... Гвен лежала затылком ко мне, и я не видел ее лица, — но потом она вывернулась на спину.Все ее тело было перед моими глазами: счастливое розовое лицо, такие же розовые груди, растекшиеся в стороны, расслабленные бедра и ноги, вытянутые по траве... Солнце сверкнуло из-за тумана, наполнив его светом — и удивительные волосы Гвен заиграли живым золотом, ярким и огненным, как само солнце.Прямо над нами вдруг раскрылся густо-голубой клочок неба; склоны гор загорелись зеленым, багряным и золотым — и всю долину залили потоки перламутрового света, легкие и густые, как пенистое вино. Счастливая Гвен была красива, как горы и небо, и Ниир гладил ее по всему голому телу, как мамы гладят малышей. А я лежал сверху — и плакал от блаженства, залившего меня, от ревности и от радости за Гвен...***Я знал, что так будет.Солнце садилось за горбатую громаду Эрири, выкрасив всю долину в цвет волос Гвен, — а она сидела на краю ущелья в обнимку с Нииром. Оба они были голые, и оба кутались в ее волосы, как в накидку.Вокруг громоздились облака, пухлые и мягкие, как золотые подушки; солнце запуталось в сетке огненных и лиловых полос, расчертивших горизонт, и небо было близким, как верхушки дубов. — Как красива твоя земля, Гвен! — сказал Ниир. Напыщенные слова прозвучали от души, будто их произнес маленький мальчик. — Она красива, как ты. — А у вас бывают такие закаты? — Когда Лээйо скрывается за горизонтом, небо становится желтым. У нас нет таких облаков, потому что все дожди под контролем людей. Облака появляются только там, где есть нужда в осадках. У нас все лучше организовано, но совсем не так красиво, как у вас... — говорил Ниир. Он говорил слишком складно и правильно, но голос его звенел, как редко бывает у взрослых. — Ты и твоя земля — самое прекрасное, что я видел в своей жизни. И твое имя столь же прекрасно: Гвен-до-лайн... Оно похоже на Музыку Премудрых. — А у тебя есть полное имя? — Есть. Нииромайти Лоисси Каммасеирайти... — Тоже так красиво!... А где ты научился говорить по-валлийски? — Я не знаю вашего языка, Гвен. Я говорю на своем языке, а ты слышишь его, как свой. Так получается благодаря прибору, который находится в моем корабле. Он ловит мозговые волны и преобразует их в... Честно
