ничего с собой поделать, — ещё! — вдруг заорала она, когда я чуть притормозил.
Её рука, до этого тискавшая край столешницы, вдруг оказалась внизу ...
и, ухватив меня за яйца, стала в такт движения подтягивать за них меня к себе. Такого отношения мой организм вытерпеть уже не смог и я, загнав член по самое нехочу, стал обильно кончать, заполняя её спермой.
Припав к дергающейся в оргазме спине барышни, я чутка, подождал и медленно покинул гостеприимную дырку. Тяжело выпрямившись, посмотрев вниз, увидел растянутое и раздолбанное, медленно сжимающееся очко. Из него обильно струилась пузыря чуть коричневатая сперма.
— Хорошо-то как, Оля... — вспомнил вслух я анекдот и сам же продолжил, — а я не Оля, я Марьяша! А какая разница... Всё равно хорошо!
4. «Я требую продолжения банкета?!»
Я по-хозяйски рассмотрел подёргивающееся и опирающееся грудью на стол тело. Не знаю, почему размахнулся и влепил по левой булочке растопыренной ладонью. Взвизгнув тетя, Маша, резко выпрямляясь, чуть ли не подпрыгнула вверх. Левая ягодица заалела четким контуром следа ладони.
— Ты что? Ебанулся? — завопила моя «радость», потирая ударенную попку, — совсем сдурел? У меня же синяк будет!
— Извини... — сделал я пару шагов назад и, запечатлевая на видео как она, пытаясь увидеть свой зад, выворачивает вбок голову. Как рука поглаживает красноту, в форме ладони контрастно выделяющуюся на белом фоне.
— И что я теперь мужу скажу, как объясню этот синяк? — орала она в припадке праведного гнева.
— Да ничего страшного, — усмехаясь, ответил я, — наденешь нормальные трусы, которые жопу голой не оставляют. Да и мне ведь надо было отметиться? — продолжил я, — раз уж поимел тебя в первый раз...
— Вот сволочь, — чуть не разрыдалась она, но тут до неё дошло, на что я намекаю, — не обломится тебе больше, — и стала поспешно кутаться в халатик.
— Да ты что?! — деланно испугался я, — а ведь видео всё ещё у меня! — сделал я ударение, — и он-о не од-но... — произнёс я по слогам.
— Да? — она словно съёжилась.
— Что, Марьяша? — забытое прошлое бьёт настоящее? — я поцокал языком, — за ошибки надо платить сучка, а за ошибки юности тем более! — нравоучительно продолжил я.
Глянув на циферблат настенных часов, спросил:
— Кстати, а твой во сколько приходит?
— Сразу после шести...
— Сейчас почти пять, — задумался я, — ладно пошли мыться...
— Я, с тобой? — истерически рассмеялась она.
— Ага! — осклабился я, — давно мечтал тётенек научиться мыть.
— ... и не надейся, — мгновенно выдала тётя Маша, — без тебя справлюсь. Я пошла первой, — и вышла в коридор.
— Мечтать невредно, вредно не мечтать... — философски выдал я, провожая сие тело взглядом.
Потянулся, а потом открыл дверцу холодильника. Как и следовало ожидать, в самом низу на дверце стояла початая бутылка водки. Прозрачная жидкость тяжело плескалась в окружающем её стекле. Вытащив мгновенно запотевшую бутылку и достав с полки гранёный стакан набулькал себе половину. Развернув шоколадную конфету, сиротливо устроившуюся в сахарнице выдохнув, быстро выпил содержимое стакана. Следом за водкой в рот проследовала и конфета. Меня запоздало передёрнуло.
— Надо пойти перекурить, — блеснула давно просившаяся наружу идея.
Подойдя к мойке, открыл воду, сполоснул словно сдувшийся член и, не вытираясь, натянул трусы обратно, оставив брюки валяться на полу. Уже двинув в Мишкину комнату, там был балкон. Вспомнил, что сигареты остались в брюках и мне пришлось вернуться. Достав искомое, опять пошел на балкон, правда, по дороге ударив в дверь закрытой на щеколду ванной, сообщил:
— Иду курить на балкон, — вкрадчиво выдал я, — помоешься, можешь присоединиться. Я жду...
— Бу-бу-бу — раздалось что-то невнятное в ответ.
— ... — расхохотался я. После секса и водки мне похорошело.
Едва выйдя на балкон, закурил,
