Точеная фигура, бронзовая кожа, которую лунный свет только подчеркивал. В каждом ее шаге было столько грациозности, столько изящества и женственности. Я просто оторопел от этого вида.
Зайдя в воду по пояс, она нырнула.
Ее не было видно секунд 30. Я стал переживать и даже встал с дерева. Она ведь была пьяна и в холодной воде, могло случиться всякое. Когда она выплыла метрах в 20-ти от берега, а я с облегчением вздохнул, а Машка ударила меня в живот.
— Задалась тебе эта дура! — обиженно заявила она.
— У тебя забыл спросить, — грубо парировал я.
Андрия уже развернулась и плыла в обратном направлении. Она и плыла так же красиво, как и ходила... Сейчас луна светила прямо на нее. Она как амазонка, выходила постепенно из воды на берег. Вода струйками текла по ее телу. Она расправила косу, отжала воду с волос, смахнула с себя капли. Она видела, что я любуюсь ее телом, ведь она стояла в каких — то пяти метрах от меня. Вот она нагнулась, подняла платье и надела его. Все еще мокрое тело, моментально промочило легкую летнюю ткань и от того, она стала выглядеть еще более возбуждающе.Я протянул бутылку вина. Она подола и сделала глоток из горла. А затем...
Затем, произошло то, чего я точно ни как не ожидал.
Она подошла ко мне вплотную, совершенно невзирая на возмущенный взгляд Машки, и поцеловала меня в губы. Это был поцелуй нежных губ с ароматом крепкого вина, вкус, который невозможно будет забыть ни когда, даже на смертном одре.
Она отбросила бутылку в сторону, взяла меня за руку и сказала:
«Сегодня ты будешь моим!» — и повела в сторону от поляны...Машка психанула, взвизгнула и побежала в сторону барака, но мне было все равно. Я был немало озадачен таким поведением комсорга.
Отойдя метров на 30, мы очутились на другой поляне, совсем небольшой, но защищенной со всех сторон плотными рядами деревьев.
Я взял ее за вторую руку и притянул к себе. О на потянулась губами к моим. Мы вновь поцеловались. Этот поцелуй был более долгим и страстным. Она дрожала в моих руках.
— Ты замерзла? — шепотом спросил я.
— Совсем чуть-чуть, — ответила Андрия, также шепотом. Я снял с себя куртку от стройотрядовского костюма и накинул ей на плечи.
— Спасибо...
— Не за что, моя радость...
— Радость?
— Да, ты моя радость, ты мне понравилась с самой нашей первой встречи, с нашей самой первой ссоры...
И наши губы вновь слились в поцелую. Я целовал ее в начале нежно, аккуратно, но с усиливающимся возбуждением, поцелуи становились яростнее. Она отвечала мне тем же. Я уже целовал ее шей, ушки, гладил спину, крепко обнимал. Все труднее было оставаться на ногах.Она, тоже пребывая в аналогичном состоянии, стала увлекать меня на землю, садясь на колени. Так, стоя на коленях, мы еще целовались несколько мину. Я уже добрался до ее упругой попки, во всю сжимая ягодички.
Она расстегнула на мне рубаху, и гладила и целовала мою грудь. Вот она вновь, как у реки, собралась снять платье.
— А как же Владимир Ильич, — спросил я, показав взглядом на ее комсомольский значок слева на платье.
— А он ни чего не скажет, а мы ни кому не расскажем, — улыбнувшись, ответила она и сняла платье.
Останавливаться было уже совершенно невозможно. Целуясь, мы одновременно срывали с себя одежду. Я впился в ее грудь, она запрокинула голову, эта очаровательная шейка, эти торчащие сосочки, я не мог насладиться ей, мне хотелось охватить, поцеловать ее всю одновременно, хотелось раствориться в единой ласке с ней.Куртка брошена на траву. И вот она уже лежит на ней. Я снова блуждаю по ее телу поцелуями, она стонет и извивается.
— Ну давай же...
— Чертовка, — все, что я смог ответить.
Я навис над ней, держась на одних лишь руках. Еще раз, как будто в последний раз окинул это великолепие взором.
Член сам нащупал мокрую и горячую киску. Я медленно входил в нее. Это был
