продвигалась вперед, издавая забавные булькающие звуки. Но когда я положил пятерню ей на затылок, чтобы помочь, девочка прекратила свои попытки и наоборот решила пойти назад, пытаясь преодолеть мое сопротивление. Я тут же убрал руки, давая дочери полную свободу действий.
В этот момент Марина попробовала улыбнуться и что-то сказать, но это оказалось сделать довольно сложно по вполне понятным причинам. Несмотря ни на что, выпускать свой объект внимания на волю девочка наотрез отказывалась, продолжая почти безуспешные попытки полностью насадить себя на папин член и издать при этом членораздельные (да-да, именно такие) звуки. У нее получилось что-то вроде:
— Пап, не помофай, я фама хофю попрофывафь!...
Я невольно рассмеялся и попытался сделать дочери замечание:
— Марина, веди себя прилично, не говори с полным ртом!
После такого Мариша едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться, ведь в таком случае ей пришлось бы открыть ротик и упустить добычу. Она улыбалась уголками рта, а в ее глазах блестели озорные искорки.
— Мариш, у тебя все получится, — сказал я. — Просто надо действовать постепенно. Давай попробуем двигаться взад-вперед, как маятник.
Член был в ротике дочери уже несколько минут. Накопившиеся слюнки начали капать на простынь, пока она без особого успеха трепыхалась, елозя губами и язычком.
— Уу-ууммм... — промычала Марина.
Тут ко мне пришла очень интересная идея, которая должна была помочь. Я вспомнил старую считалочку.
— Доча, помнишь считалку про паровозик? — спросил я.
Марина издала недоуменный звук, который я принял за знак согласия.
— Паровозик, чух-чух-чух! — начал я и тихонько двинул член вперед, в «депо».
— Ту-тууууу! — продолжил я, двигаясь в обратном направлении.
После такого Мариша уже не смогла удержаться, она сначала попыталась лишь улыбнуться, выпустила пенис, а затем закашлялась от смеха, вытираясь ладошкой. Я легонько постучал доченьку по спине, чем окончательно сбил настрой. Член обмяк, а смеющаяся мордашка дочери в данном случае никак не способствовала продолжению тренировок.
Нет, мы честно попытались, но, когда Мариша снова коснулась пениса своими губками, мы вспомнили про паровозик и нас обоих опять накрыла истерика. В этот момент в комнату впорхнула Вика. Ее взору предстала изумительная картина весело хохочущих абсолютно голого отца и сестры в одной юбочке с трусиками на щиколотках.
— Эй, вы чего? — спросила Вика.
— Мы попытались завести поезд в депо, — ответил я, широко улыбаясь.
— И как? — заинтересовалась моя старшая доченька.
— Пока не вышло! Машинист выпал из кабины! — едва сдерживаясь, сказал я.
— Ничего, в следующий раз обязательно получится, пап! Мы с Викой будем тренироваться по очереди, — оптимистично заметила Мариша, легко спрыгивая с постели и натягивая трусики на их законное место. Затем она радостно подбежала к своей старшей сестре и чмокнула ее прямо в губы, сжав ладошкой Викину попку, после чего ретировалась на кухню. Вика ошеломленно посмотрела на меня.
— А что было-то, пап? — спросила она.
— Не обращай внимания, доча! Сегодня вечером все узнаешь! — сказал я, заговорщицки подмигнув.
— Нет, я хочу сейчас! — настаивала Вика.
— Иди, иди, обедать пора... — я легонько шлепнул девочку по попке, разворачивая ее в направлении двери.
Вика попыталась еще пораспрашивать меня, но я обогнул ее и вышел из комнаты. Но затем вернулся и поцеловал свою доченьку прямо в мягкие губы, запустив язык в ее протестующий ротик, а руками сжав такие родные милые груди, обтянутые белой маечкой. Вика перестала возмущаться и ответила на мои ласки. Впрочем, поцелуй длился недолго, я отстранился и пошел в направлении кухни, откуда уже доносились приятные запахи мясного пирога, который разогрела Марина.
