нахальная блядь, — прорычал он.
Вкус и запах чужого пота были Екатерине противны, но она старательно лизала — и чувствовала, как напрягающийся член утыкается её в бедро. «Лучше б был импотентом», — тоскливо подумала женщина.
— Пора расчехлить эти обвислые сиськи, — раздался густой бас третьего из качков, широченного гиганта с тонким шрамом на щеке.
В два шага он оказался рядом с Екатериной и грубо притянул её к себе, вырывая у Макса. Одним резким движением сорвал с неё лифчик через голову. Ещё рывок — и красные трусики болезненно впились в кожу, жалобно затрещали и полетели кружевной тряпочкой на пол. Екатерина инстинктивно потянулась прикрыть свою наготу, но тут гигант схватил её за горло и прижал к себе, давая ощутить свою крепкую эрекцию. Женщина попыталась вырваться, однако рука, сжимающая её горло, было будто бы выкована из стали — и вот тут ей стало действительно страшно. Извиваясь всем телом, она прохрипела сдавленное «Пожалуйста» и заскребла пальцами по груди гиганта.
Железная хватка расжалась не сразу, но — расжалась. Екатерина часто задышала, жадно ловя ртом воздух — и немедленно в её открывшийся рот полетел смачный плевок, а неласковые пальцы гиганта скользнули ей между ног.
— Лучше не дёргайся, шлюха, — прошипел он, сжимая грудь Екатерины.
Пальцы задвигались, то касаясь клитора, то несильно сжимая половые губы, то пробираясь дальше, в мягкую женскую вагину. Екатерине было страшно и противно, то её тело отказалось её слушаться, и внизу у неё стало предательски влажно. «Это просто физика», — уговаривала себя она, но всё равно не могла не испытывать стыда за эту свою физику.
— А сучка-то и хочет, чтоб её выебли!
С этими словами гигант швырнул её на диван головой к татуированному мужику — и, на ходу стягивая штаны, ринулся на неё. Его член был пропорционален телу, и, когда он с одного удара вогнал эту махину Екатерине по самые яйца, та взвигнула.
— Для твоего рта найдётся дело получше визга, — хохотнул татуированный, обнажая своё орудие, и ткнулся красноватой головкой ей в губы. Екатерина послушно приоткрыла их, и, надавив ей на затылок, мужчина насадил её на себя.
Макс подошёл к дивано и положил руку Екатерины на свой вздыбленный половой орган.
— Дрочи мне давай пока, сучка на троих.
Тем временем на лестнице раздался торопливый стук женских каблуков, и в комнату впорхнула девушка с подносом. Она была одета в маленькую юбку и блузку, волосы у неё были светлые и волнистые, и она выглядела совсем ребёнком, вчерашней школьницей, по какой-то нелепой случайности оказавшейся среди всего этого разврата.
— Карим Рафикович, вина? — прозвучал её ясный звонкий голосок.
— Да, Аллочка, спасибо.
Аллочка налила Кариму полный бокал красного и на какое-то мгновение замерла, словно сомневаясь.
— Можно мне посмотреть, Карим Рафикович? — спросила она наконец чрезвычайно невинным голосом.
— Ай-ай, такая славная девочка — и на такие вещи хочет смотреть! Смотри, конечно.
Тогда Аллочка села на пол рядом с его креслом, сложив руки на коленях, и уставилась на разыгрывающийся перед ней и Каримом порноспектакль. Мужчины поменялись местами — теперь Екатерина лежала на татурированном сверху и сосала гиганту со шрамом, а Макс, плюнув ей в анус, готовился взять её сзади. Когда его здоровенная елда с усилием протолкнулась в узкое отверстие, Екатерина, не прекращая минета, застонала от боли.
— Так тебе, — кряхтел Макс, входя глубже и до красных следов сжимая бёдра женщины.
Вскоре Екатерине начало казаться, что это просто какой-то сон, какой-то малореалистичный кошмар, от которого никак не выходит проснуться. Она — приличная женщина, жена, мать! — не могла уже даже следить, кто из мужчин имеет её куда. Всё её тело было липким, всё болело; вокруг было хлюпанье, и кряхтенье, и стоны — её и мужские... Карим мастурбировал, глядя на всё это насилие, а Аллочка
