сразу увидели, что «наших пленниц» уже привязали к столбу, расположенному посредине стола для деревообработки. Девчонки лежали напротив друг друга, на животе, руки были привязаны к столбу, а ноги стояли на полу, широко расставленные и привязанные к ножкам стола. У меня сразу возникла ассоциация с телесными наказаниями в древней Руси. По всей видимости, детки-захватчики собирались поиграть в гестапо. Я уже хотел было пойти в атаку, но наш атаман Юрка, дёрнул меня за руку и сказал: «Да подожди ты! Давай позырим, смотри, как чётко они их привязали, я почти трусы Женьки вижу». И действительно, в результате наклона тела подол платья Женьки задрался достаточно высоко, оголяя её ножки. Они были просто классные — точёные, ровные, загорелые, с кругленькими бёдрами, верх которых прикрывал нижний край платья. Так и хотелось подуть через щель в воротах и дуновением приподнять краешек платья, что бы посмотреть, что он там от нас прячет. Катька же была привязана к нам лицом, поэтому её ножек увидеть мы не могли, но зато, когда девочка приподнималась на локтях, ворот её платья открывал нам верхнюю часть её груди, и нам было видно её самую эротичную часть — холмики.Тем временем юные гестаповцы начали изображать пытки. Видимо насмотревшись героических фильмов про разведчиков, они изображали пытку электрошоком. К Женьке подошёл маленький палач с велосипедными спицами, к которым были привязаны тонкие электрические провода. Понятное дело, что сами провода небыли подключены к электричеству, но само их касание и движение ужасно щекотало Женьку. Она смеялась и извивалась всем телом, требуя очень сердитым голосом, немедленно всё прекратить, что ужасно нравилась юным садистам, а нам особенно, так как в результате её движений, подол её платья задрался ещё выше и мы все смогли увидеть нижнюю часть её попки в белых трусиках.Это зрелище очень меня очень возбудило. Да и много ли надо 17 — летнему, почти созревшему детине, для эрекции? Кровь из мозга сразу же утекла в совсем другой орган. Сердце забилось чаще, голова закружилась, дыхание застопорилось, во рту пересохло. Остальные «гвардейцы» чувствовали себя почти так же, за исключением наверно Витька, которому было 16 лет.Из состояния ступора меня вывел наш атаман Юрка. «Пошли захватывать королев!» — скомандовал он. «Пошли, пошли, пошли, « — оживились мы, и я тут же подумал: «А почему захватывать, когда должны же освобождать?» Но здравая мысль потухла в моей голове, как только мы вошли внутрь склада. «Всем бросить оружие!» — грозно крикнул Юрка: «Мы стражники этого замка! Это наш замок! Вы все наши пленники!». Мне было всё равно, что Юрка поменял сценарий, что он там говорит и делает. Мой взгляд застыл на приоткрытой части попки Женьки и не только мой. Все «гвардейцы нагло уставились на Женькину попку, которая была, так кстати, выставлена для обозрения. Наше вторжение было столь неожиданным, что все замерли. И «шмакодлявки» и их пленницы, которые ну ни как не могли предположить такого развития событий в детской игре.Из оцепенения нас вывел детский крик: «Мы тут играем! Это наше логово!» — пытался отстоять свои права Толик, младший брат Женьки. Но получив подзатыльник от Никиты, сразу замолк. «Значит так!» — продолжил ораторствовать Юрка: «Все кто не хочет стать нашими рабами, даю пять секунд на побег!». Малышня справилась за три, позабыв и оставив нам своих пленниц, видимо решив, что «старшаки» сами там разберутся.Как только они выбежали на складе повисла тишина. Мы молчали, потому что смотреть можно и молча, девчонки молчали по неизвестным нам причинам. Наконец, видимо поняв, что мы любуемся её частью тела, Женька начала ёрзать на столе, желая то ли освободить руки, то ли своими движениями тела опустить подол своего платья. Но маленькие «бандиты», уже умели вязать хорошие узлы, и руки освободить у Женьки не получилось, а своими ёрзаниями она только ещё