к муравейнику, лаем разбудил всё население и послал четыреста муравьёв — перегрызть верёвку, на которой висела Буратина.Четыреста серьёзных муравьёв поползли гуськом по узенькой тропинке, влезли на дуб и перегрызли верёвку.Артемон подхватил передними лапами падающую Буратину и отнёс ее в дом... Положив Буратину на кровать, собачьим галопом помчался в лесную заросль и тотчас привёл оттуда знаменитого доктора Сову, фельдшерицу Жабу и народного знахаря Богомола, похожего на сухой сучок.Сова приложила ухо к груди Буратины. — Пациент скорее мёртв, чем жив, — прошептала она и отвернула голову назад на сто восемьдесят градусов.Жаба долго мяла влажной лапой мягкий бутончик Буратины. Раздумывая, глядела выпученными глазами сразу в разные стороны. Прошлёпала большим ртом: — Пациент скорее жив, чем мёртв.Народный лекарь Богомол сухими, как травинки, руками начал дотрагиваться до сосков Буратины, от чего они стали набухать. — Одно из двух, — прошелестел он, — или пациент жив, или он умер. Если он жив — он останется жив или он не останется жив. Если он мёртв — его можно оживить или нельзя оживить. — Шшшарлатанство, — сказала Сова, взмахнула мягкими крыльями и улетела на тёмный чердак.У Жабы от злости вздулись все бородавки. — Какакокое отвррратительное невежество! — квакнула она и, слепая животом, запрыгала в сырой подвал.Лекарь Богомол на всякий случай притворился высохшим сучком и вывалился за окошко.Девочка всплеснула хорошенькими руками: — Ну, как же мне ее лечить, граждане? — Касторкой, — квакнула Жаба из подполья. — Касторкой! — презрительно захохотала Сова на чердаке. — Или касторкой, или не касторкой, — проскрежетал за окном Богомол.Тогда ободранная, в синяках, несчастная Буратина простонала: — Не нужно касторки, я очень хорошо себя чувствую!Девочка с голубыми волосами заботливо наклонилась над ней: — Буратина, умоляю тебя — зажмурься, зажми нос и выпей. — Не хочу, не хочу, не хочу!.. — Я тебе дам кусочек сахара...Тотчас же по одеялу на кровать взобралась белая мышь, она держала кусочек сахара. — Не хочу, не хочу, не хочу!..Тогда Мальвина покраснела, как рак, смущаясь, юркнула рукой под платье, а когда достала ее, то два пальчика влажно блестели покрытые тягучей жидкостью. Девочка стыдливо закрыла глаза и провела пальцами по губам Буратины. Та принялась нежно их посасывать, наслаждаясь чудесным вкусом и ароматом, а когда все слизала, открыла свои хитрые глаза и произнесла: — Еще!... Пожалуйста... — Ты это получишь, если будешь меня слушаться, — сказала девочка. — Хотя бы один пааааааааальчик дайте... — Да пойми же, — если не выпьешь лекарства, ты можешь умереть... — Лучше умру, чем пить касторку...Тогда девочка сказала строго, взрослым голосом: — Зажми нос и гляди в потолок... Раз, два, три.Она влила касторку в рот Буратина, сейчас же сунула ему пальчики покрытые свежей порцией выделений и поцеловала. — Вот и всё...Буратина думала по-другому. Она крепко схватила девочку за плечи и притянула к себе, затягивая ее язычок и играясь с ним своим. Мальвина отчаянно пыталась вырваться, а благородный пудель Артемон, вместо того, чтобы прийти на помощь, лишь украдкой подглядывал в окно, все больше ощущая давление бантика на раздувающиеся яички. Буратина упорно пробивалась к своей цели, и когда озорные пальчики коснулись маленького клиторка — Мальвина в раз обмякла, тело ее стало похоже на свежее тесто, а глазки с пышными ресничками томно прикрылись. Деревянная девочка упивалась сладким ротиком своей спасительницы, по-хозяйски орудуя в нежнейших складочках девственного влагалища. Ее собственная норка отчаянно сжималась от возбуждения, выдавливая чистые ароматные капельки. Не отрывая руки от мягкой киски Мальвины, девочка перевернула ее, непонимающую, на спину. Легкое платьице высоко задралось, ножки инстинктивно
