запрокинула голову, закусила губу, сжала ноги, выгнулась... и сладко и медленно выдохнула. Опираясь обеими руками, она отдыхала, на её лице с подрагивающими ресницами закрытых глаз проявилось блаженство, мягкие губы расслабились.Подойдя, я обнял ее и стал нежно поглаживать ее. Она прильнула ко мне. — Ты вовремя зашел, я ждала, ждала тебя, хотела, чтобы ты увидел меня так. — Чтобы пироженное было вкуснее? — Да, — она улыбнулась. Ловко ты придумала, — похвалил я ее. — Да, я часто так готовлю, когда мамы нет. Только варить не удобно, а когда что-то режешь, то нормально. — А почему до этого при мне так не готовила? — Стеснялась, но сегодня Оксанка меня завела. — Какая Оксанка, подружка, — я помог ей освободиться от ее «устройства». Вытащил лопатку и бросил ее в раковину. — Ну, да, — ответила она, дорезая салат. — А, что это ты с ней снова, вы же поругались, мне Наталья говорила. — Поругались, я ей рассказала, как я дома хожу при матери, и показала несколько фоток из Интернета. А она обозвала меня дурой, сказав, что от меня такого не ожидала и так далее... вот и поругались. А позавчера сама позвонила, извинилась и пригласила придти. — А чем же она тебя завела? — Вчера, мы просто болтали, и она, как бы ненароком, выспрашивала у меня подробности, как и что. А сегодня призналась, что она тоже «такая», как она сказала. Оказывается уже год, она себя фотографирует раздетой и вешает их на одном сайте. А там народ под фотографиями пишет комментарии. Всякие разны. Она их читает и это ее заводит. А еще, она делает фотки на заказ. — Это как? — Ну, там пишут в комментариях, хочу, чтобы ты так, или так. Она делает и размещает. От этого и проблема у нее. — Какая? — Она же лицо не прячет, а там объявился один маньяк, он узнал город, где она живет. Это, правда, можно? — Да, достаточно легко, по айпи адресу, но город то большой... — Да, я знаю, но она теперь боится. Он ей красочно описал, как приедет и изнасилует ее, если она сама ему не даст. Поэтому и меня позвала, посоветоваться, что делать. Я, в ее глазах опытная, у меня же мужчина есть, тем более взрослый. А родителям рассказать боится. — Что ты сказала? — чуть не упал я, — она знает про нас? Ты ей рассказала? — Извини, — она виновато посмотрела на меня, — мне пришлось. Она знает, что ты сейчас у нас живешь, а я сказала, что сегодня вообще дома не одевалась. Тут она меня и подловила. Пришлось кое-что рассказать. Прости. — Да уж, можем попасть. — Вряд ли. Я потом звонила маме, она меня успокоила, сказала его только пересказ чужих слов, фигня, в общем. — Да, я не знаток, тогда ладно. А что ты ей посоветовала? — Ничего пока, сказала, что поговорю с тобой. — И она согласилась, что ты расскажешь мне про нее? — А куда ей деваться? Кому-то все равно придется рассказывать, это раз. А второе, нечего было подлавливать. Еще подруга называется. Что ты думаешь про это? Тут я вспомнил историю, про которую случайно услышал от юристов. — Надо кое-что уточнить, но есть хороший вариант. Она с ним как переписывается, по почте? — Да, он написал ей свой адрес в начале, и она ему несколько фоток выслала персонально. — Наверняка письма она не удаляла? Обычно женщины этого не делают. — Да, правильно, у меня тоже почти все письма целы. — Вот пусть и напишет ему, а даже лучше, если юрист напишет, казенным языком, что его письма и угрозы квалифицируются, как домогательство а развращение несовершеннолетних. А это может грозить хорошим сроком. — А юрист? — Не проблема, у меня есть приятель, он сделает, и объяснять ему ничего не надо. Пусть перешлет тебе все письма с угрозами и описаниями. Ее письма не нужны. Этого будет достаточно. — И все? Так просто? Спасибо тебе! Я сейчас же ей позвоню. Она ушла в свою комнату. Я тоже сделал звонок. Приятель сказал, что все сделает завтра же. Вернулась Аленка, сказала, что Оксанка ... чуть
