достаточно. Спокойствие давно сменилось возбуждением. И, на удивление, мне не хотелось её бить, не хотелось кричать, выяснять отношения! Мне хотелось ответить ей по иному, как говорил один известный политик: «Симметрично и адекватно»! Я хотел её сейчас же схватить за волосы, развернуть к себе спиной и хорошенечко отодрать!. Быть может прямо в автобусе, и не обязательно в предназначенное я этих целей место. Но обязательно со спины и сковывая движение затянутыми в узел волосами.
Но чувство приличия и опаска привлечения к выяснению наших взаимоотношений представите правопорядка сдержали мой пыл.
— Извините... — пробормотал я и постарался отодвинуться от неё.
— Ты куда? — резанула воздух а. — Я тебя ещё не отпускала...
— Да право... Достаточно... — остановил я её летящую руку.
Она отдернула руку, испепеляюще поглядела в мою сторону и все же отвернулась.
«Истеричка!» — подумал я, все же оценивая её достаточно привлекательной. Причем сейчас куда более, нежели до начала «выяснения отношений».
— Выходите? — поинтересовалась она у соседа и я пял: или я сейчас принимаю решение и выхожу с нею, или обо всем стараюсь забыть, оставаясь в автобусе
Уж и не знаю что мною в Тот момент руководило, но я потянулся за ней и мы вывалились из автобуса вместе.
— Как?! — удивилась она увидев меня радом. — Снова ты...
Я не стал акцентировать внимания на то, что мы уже перешли на «ты» — тем проще:
— Страсть! Огонь! Агрессия! — засыпал я её эпитетами...
Она поначалу не поняла меня, но потом быстро сообразила о чем я. Комплименты пришлись ей по душе — это было заметно, хотя она старалась этого не демонстрировать.
— Чего тебе нужно?
— Вину загладить...
— Хорошо что хоть признал её. В автобусе все отпирался... — буркнула она. — Заглаживай.
— Время вечернее, даме одной...
— Не тяни. — прервала она. — Проводить хочешь?! Пошли.
Я не то чтобы опешил, но бразды правления у меня самым дерзким образом отняли и вот теперь я, чуть ли не влекомый под руку, «провожал» даму.
Какое-то время мы шли молча, потом я попробовал изменить ситуацию и задал невиннейший вопрос о работе.
— Зачем тебе это нужно? Тем более, что я уверена — ты все одно ничего не поймешь. Вы, самцы, только и умеете думать, что своим нижним придатком.
Признаюсь, это было отчасти оскорбительно, но я в тот миг действительно мыслил категориями того самого придатка и потому все её оскорбления был склонен расценивать, как составляющей ролевой игры.
— Естественно. — подыгрывал ей я. — А чем же ещё думать?
— Ты мне не умничай. — огрызнулась она. — Ещё скажи, что собираешься напроситься ко мне в гости, на чай, например, а потом, сочтя себя неотразимым, попробуешь забраться и в постель.
— Ну где-то так... — не успев поразмыслить ответил я то, что и так витало в голове.
Она остановилась опешив от такой наглости, развернулась ко мне лицом и минуту полторы глядела в глаза, хватая воздух ртом, но так н чего и не сказав.
— Пошли. — наконец ухватила она меня за руку. Поглядим что ты за самец. Только думаю, что посредственность — не более.
Путь сократился значительно. Мы соскочили с тротуаров и понеслись пересечениями дворов, через клумбы, мимо старушек на лавочках и детишек в песочницах, вскочили в подъезд пятиэтажной хрущевки и через минуту были уже у неё.
— Ну что, «дорогой», — слово дорогой она произнесла с нескрываемой издевкой. — Давай, удиви меня!
Поначалу я растерялся. В прихожей... Сразу... С уязвленным достоинством, но её взгляд, полный презрения, отрезвил меня.
Не стесняясь в выражениях и не брезгуя устью, дама была приведена в то самое положение, о котором я уже раздумывал в автобусе и взята не менее грубо и не только в места, предназначенные для этого.
Финишировал я относительно
