мужчины. Он снял с неё туфли, дабы она не смогла попасть по нему каблуком, а затем, не очень-то и запыхавшись, сорвал с неё трусы и порвал её, и без того мокрую и ничего не прикрывавшую, блузку. Бюстгальтер так же вскоре пал жертвой кривых, но сильных рук мужчины.
— Да что ты всё орёшь?! Заткнись! — он размахнулся и ударил девушку снова. Кажется, он выбил ей один из зубов и раздробил веко. — Посмотри на себя — да кому ты теперь нужна! Коза! Ну-ка, давай, прикури сигаретку... тебе станет легче, обещаю!
Он засмеялся, сбросил с себя плащ и встал перед ней, избитой, испуганной женщиной в одной лишь разодранной блузке и юбке сидевшей перед ним, — встал перед ней совершенно голым. Он был уродлив и напоминал ничто иное, как комок жира, покрытого шерстью и грязью. Между ног у этого существа болтался маленький, скрытый в облаке из густых, чёрных, вонючих волос член. Та самая сигарета.
— Ну, давай, закуривай! — крикнул мужчина, взмахнув своим членом прямо перед лицом девушки.
— Я не... я не могу! — она ревела, но больше не отбивалась. Она умоляла его о пощаде, но это не помогло.
— Ах, не можешь... так давай я тебе помогу! — он схватил её за нос и пережал ноздри с такой силой, что сломал девушке переносицу.
Она сопротивлялась, снова начала бороться — всё впустую. Воздух в лёгких постепенно заканчивался, и когда она больше не смогла сдерживаться, она открыла рот и вместе с холодным, влажным воздухом в него влетел и тот самый член. На вкус он был отвратительным: от него пахло мочой, может даже говном, на головке был какой-то мусор, который очень быстро оказался в глотке, а затем и в желудке невинной женщины; она задыхалась от вони, исходившей от волос на лобке у мужчины. Это был её первый минет, и то, что она представляла себе как прекрасный, удивительный ритуал, являющийся символом высшей степени любви между двумя людьми, стало для неё омерзительным процессом, пыткой, мучительным актом...
И хотя он хотел помучить свою жертву, не хотел выпускать свой член из её рта так рано, вскоре он кончил. Его сперма (много спермы!) провалилась в глотку женщины, и она не смогла как-либо этому воспрепятствовать. Горько-солёный вкус и всё тот же запах мочи — вот что она почувствовала, ощущая то, как комок слизи стекается вниз, к желудку, по стенкам её горла. Она старалась сдержаться, но не смогла: вскоре её стошнило.
— Эй, значит вот как ты поступаешь с моим подарком! Сука! — он прижал ногой её лицо к земле, как раз к тому месту, где тоненьким слоем расплылось то, что только что покинуло её тело. Он хотел, чтобы он слизала это, но женщина стиснула губы; а дождь, постепенно обращавшийся ливнем, быстро смысл вонючую лужу в сточную канаву; и лишь несколько кусочков не переваренной пищи осталось на лице и волосах жертвы.
— Ну ладно, что-то я сегодня какой-то жестокий. Прости. Дай-ка мне тебе помочь...
Мужчина отошёл от своей жертвы на несколько шагов, направил на неё свой маленький член, и вскоре она почувствовала на своём лице, теле тёплую жидкость, совсем не похожую на холодные капли дождя. И снова запах мочи. Она закрыла глаза, чтобы не видеть того, что делает с ней этот ублюдок, — но она всё равно прекрасно это понимала.
Опустошив свой мочевой пузырь, он снова подошёл к женщине, взглянул на неё — избитую, раненую, изуродованную и полностью уничтоженную — а затем резко схватил её за ноги, перевернул на живот и засунул свой член в её анус. Она не орала — не могла, так как рот её по большей части погрузился в лужу, состоявшую из дождевой воды, блевотины и мочи — но ей было больно. Наверно, даже больнее, чем от каждого удара, предшествовавшего этому моменту. Его член был не более тринадцати сантиметров в длину, а по толщине лишь чуть чуть превышал размеры шариковой ручки, однако то, как грубо и резко он двигался внутри её заднего прохода, прямой кишки, как он разрывал
