у Ники снова закружилась голова. Вернулся и жар, и не ощутимая до этого дрожь, и холод, и конечно же боль. Однако возбуждение никуда не делось, член так и стоял, готовый наливаться и дальше, будь на то благоприятные условия. Ники переместил руки на подлокотник кресла и так и остался стоять, положив на них голову. Господин наконец-то встал, и отошёл пододвинуть матрас, принесённый ранее к креслу Госпожи....
— Ползи сюда, сучка! — приказала Госпожа и Ники собравшись медленно развернулся и двинулся к матрасу. Озадаченно застыв перед ним. — Ну что ты смотришь, залезай на нём явно теплее, вставай на колени передо мной, ближе!
Какое блаженство было встать на мягкий матрас, тёплый, не пронзающий холодом, как этот бетон.
— Ты же нам благодарен? — спросила девушка.
— Да, Госпожа, спасибо! — повторил он.
— У похотливой сучки уже опять встал хуёк!
После этих слов его щёки всё же залила краска стыда.
— Давай же и мне сделай приятно! Я не буду связывать тебе руки, и вставлять в рот расширители, — девушка подалась вперёд и взяв со стола стек приподняла его голову, я не буду причинять тебе такой боли, чтобы ты так кричал, что не смог бы закрыть рот. Ты всё сделаешь сам! Да, деточка? — голос как будто гипнотизировал его.
— Да, Госпожа. Я буду рад сделать это для вас, — он не лукавил, даже хотел этого, это совсем не так как его первый в жизни минет, никто не будет пихать ему в глотку, так чтобы он задыхался, даже будучи Госпожой, она оставалась девушкой. И в принципе его никто не заставлял, не принуждал и в самом деле не связывал. Девушка подала ему пачку влажных салфеток, он вытер руки, как мог, чисто, протёр лицо и губы. Положил их рядом на матрас.
Девушка села на краешек кресла и раздвинула ноги, приподнимая юбку, обнажая резинки ажурных чулков, кружевные трусики и внутреннюю сторону бёдер. Губы у Никитки задрожали. Он не знал, что делать дальше. Хватать пальцами за резинки трусиков и тянуть вниз, попросить её их снять или просто ждать. Но Госпожа всё решила сама, на то она и Госпожа, приподнялась в кресле, красиво выгнулась, и легко сняла трусики. Откинула голову назад, тряхнула волосами, сопровождая сей жест поглаживаниями рукой по внутренней стороне бёдер. Она не кокетничала, понял Ники, она действительно хотела, понятно, что её возбуждало, всё происходившее в этой комнате, но даже он, Ники, кончил, а она всё ещё нет. Не зная, куда девать свои руки, он боялся, что они всё же недостаточно чистые чтобы прикасаться к ней, он поставил их перед собой на матрас, и пододвинувшись вперёд, оказался прямо перед пышущим жаром цветком, вдохнул запах, который для любого мужчины оказывался пьянящим, и Ники всё же полагал себя в какой-то степени мужчиной. Осторожно прильнул к её губкам, нежно поцеловал, стараясь придать как можно большую мягкость своим губам и языку, провёл кончиком языка прямо по середине. Он чувствовал, что слизывал её соки, глотал, слизывал снова, посасывал, лизал, облизывал, немного всасывал в себя отпускал, работал языком, то быстро, то медленно, то снова целуя. Он старался, как мог и действительно этого хотел, хотел сделать ей приятно, доказать, что может не только «нервировать». Сам же его член встал уже в полную силу, но он боялся к нему прикоснуться, чтоб не опорочить собой этот момент. Девушка положила свою руку ему на голову, задышала глубже, прижала к себе, Ники чувствовал приближение её оргазма, ещё нежнее и быстрее проводя языком по клитору. И тут её затрясло, она вжала его голову себе между ног, свела их вместе, но почти тут же развела снова, выгибаясь всем телом, которое сокращалось в сладких судорогах, с её раскрытых губ сорвался стон, глаза закрылись и через мгновение она откинулась в кресло, ногой оттолкнув Ники, так, что тот повалился на матрас. Он заметил, что она улыбалась.
— Сними мне обувь! — голос не
