понял, что «Глаз» тайфуна остался позади и они опять в грозных объятиях разбушевавшегося океана.
— Крепкий мужик наш батя, но устал за двое суток на такой вахте, — кивнул в сторону уснувшего Жакова в командирском кресле, вошедший на ходовой мостик дежурный радист, держа в руке знакомый бланк.
— Такой шторм кого угодно уморит, а батя бессменно почти четыре вахты простоял, — ответил старпом, — кстати, что там у тебя на бланке?
— Да, так, ерунда, мелочи жизни. Кэп с канадского лесовоза сообщил, что скинул в море весь свой лес с верхней палубы.
— Лес, говоришь, скинул?! — открыл глаза батя.
— Так точно, товарищ командир, — вытянулся в струнку радист.
— Штурман! А ну-ка покажи то место, где намусорил сей мореход! — грозно сдвинул брови командир корабля. Жаков встал, подошел к столу, на котором лежала штурманская карта.
— Вот здесь, — указал штурман карандашом место на карте.
— Так! Миль шестьдесят от нас. А ветер-то гонит лес к нам. Чуете, что нас ждет, если эти «пловцы» нам борт продырявят?! Ну! Чего молчите, сыны мои любезные?! Ваше решение старпом?!
— Надо изменить курс и лечь к волне левым бортом. Часа через четыре мы уйдем от этих «гостинцев» в сторону.
— Через три часа, — поправил батя.
— Ну, почему же? Посмотрите сами...
— Нечего смотреть. Я и так знаю, что шторм уходит в сторону. Прощай «Джильда»! — тихо сказал Жаков и сделал волнам ручкой.
... Они изменили курс, и теперь волны колотили в левый борт эсминца. Но удары эти становились все глуше, и через три часа «Джильда» убежала в сторону топить другие корабли и суда.
... Жизнь на корабле потекла в своем размеренном темпе, и уставший командир покинул ходовой мостик. В каюте он снял китель, выпил стакан чаю, принесенного вестовым и, не притронувшись к обеду, упал в койку.
«Так! А что же было дальше, как только ее родители узнали обо всем?» — подумал он и вспомнил грозно сдвинутые брови будущего тестя и часто испуганно моргающие голубые глазки новоявленной тещи.
А дальше все было очень просто. Будущий тесть, большого ранга политработник, просто взял его обеими руками за воротник фланельки, притянул к себе и отчетливо прошипел: Женишься — прощу. Не женишься, — вылетишь из училища на флот матросом...
... Сон сморил его сразу, едва щека коснулась подушки. И только уже под утро ему почудился звон колокольчиков его буренок.
— Коровушки мои милые, — потрепал он одну из них, машинально положив руку на телефонную трубку зазвонившего телефона.
— Слушаю, — хриповато ответил он.
— Товарищ командир. Вижу плот, — голос старпома дрожал.
— Люди есть?
— Не наблюдаю, но какая-то живность шевелится.
— Море?
— Почти штиль.
Жаков быстро оделся и поднялся на ходовой мостик. Солнце непривычно ударило по глазам ярким лучом. Взял у старпома бинокль и посмотрел в указанном направлении.
— Кабельтов пять, — подсказал старпом.
Жаков уже осмотрел надувной плот явно зарубежного изготовления.
— Стоп машина! Шлюпку на воду! Старпом, пойдете старшим...
Матросы налегли на весла, шлюпка пошла навстречу цели. Она подошла к плоту и взяла его на буксир. Вскоре шлюпка оказалась на борту эсминца. Жаров заглянул во внутрь плота, и глаза его встретились с тоскливым взглядом обреченной собаки. Это была больших размеров немецкая овчарка. Она лежала на дне плота и скалила зубы. Старпом тоже заглянул в плот и получил в ответ слабое: «Ры-ы-ы!».
— Приподнимите плот с той стороны! — приказал командир.
Матросы приподняли плот так, что пес мигом скатился на палубу. Было видно, что он слаб, так как не смог встать на ноги.
— Принесите миску с водой, — сказал Жаков.
Миску принесли, но никто не отваживался поставить ее у морды собаки,
