от возмущения ... тем, что её берут вот так, нагло, без согласия, без уважения к ней, без ласки, без романтики. Она чувствовала, как ткань платья скользит вслед за его рукой по бедру — это вызывало в ней бурю чувств. Рука скользнула по бедру вбок, схватила её трусики и рванула их с такой силой, что она не смогла устоять на месте. Но другая рука крепко её сжимала. Она вскрикнула, её поразило то, с какой легкостью разлетелось её белье и то, какой влажной она уже была, несмотря на все свое возмущение. Он развернул её к себе, присел и поднял её одной рукой за бедра. Она обхватила его шею, лиф платья соскользнул, и её грудь оказалась обнаженной прямо перед его лицом. Он взял в губы сосок, его язык заскользил по розовому бутону, другая рука с силой мяла грудь. Мадина выгнулась и застонала от наслаждения, потолок поплыл перед её глазами. Он нес её в спальню.
Упав на спину, на свою кровать Мадина смотрела, как огромный, сильный и почти незнакомый ей мужчина склоняется над ней. Это движение было неотвратимым, и она раздвинула ноги и согнула их в коленях, чтобы принять его. Руками она уперлась в его футболку, чтобы он её не раздавил. Но он только поставил руку на локоть, засунул ладонь под её спину и легко как пушинку приподнял её над кроватью. Другая рука коснулась её там... Прикосновение, было грубым, но очень приятным она вся выгнулась от наслаждения. Рука только слегка прошла по её влаге и исчезла. Она понимала, что он сейчас делает, но не видела этого, глаза закрылись, и тело напряглось в ожидании. И вот упругая, мощная, огромная пульсирующая плоть уперлась в неё. Она в ужасе открыла глаза, ощутив, насколько он огромен, но он без паузы толчком начал входить. У неё перехватило дыхание, ладошки на его футболке сжались в кулачки, откуда-то снизу донеслась резкая боль как в первый раз и как в первый раз она знала, что эта боль будет недолгой.
— Ма-а-ма, — донесся до неё её собственный крик. Это она! Она кричит, но ей уже не больно. Почти не больно. Боль сменяется чем-то другим.
Он входил в неё, боль донеслась снова, но другая — она сильно закусила нижнюю губку. А он все глубже, она чувствовала как раздвигается под его напором, как он упирается во что-то в ней и как продолжает двигаться дальше, дальше.
— Бо-оже! Мамочки, боже мой...
И он остановился. Это огромное, горячее, то, что помутило её разум, сейчас замерло в ней. Она чувствовала, как оно пульсирует в ней. Она открыла глаза и увидела его лицо, почему-то хмурое и напряженное сейчас. Увидела свои ручки, сжавшие в кулачки футболку на его широченной груди, свое колено совсем рядом от лица, толстенную его руку, которая была намного мощнее её бедра и эти плечи. Огромные черные плечи закрывшие собой всё.
Она кажется, начала было обретать чувство реальности, но вдруг это огромное внутри неё задвигалось и это движение вызвало в ней волну наслаждения. Глаза закрылись, мир перестал существовать, и только это медленное движение внутри неё осталось единственным смыслом. Он входил в неё, сначала медленно преодолевая её сопротивление и напором раздвигая её плоть. Потом движения его стали быстрее с каждым разом она впускала его в себя все легче и легче, и с каждым разом волны наслаждения сильнее и сильнее накрывали её. Она больше не слышала своих криков и стонов, она даже не чувствовала с какой силой подается навстречу ему. Она чувствовала только эти волны, которые накатывали на неё с каждым его движением внутри. Она почти сошла с ума, наслаждение было таким острым, что она совершенно забылась, но вот волны стали быстрее, сильнее, быстрее, быстрее и взрыв! Боже! Мамочка, как это классно! Суууперрр! Ей хотелось плакать от наслаждения...
Максим видел, как эта хрупкая тоненькая казашечка, с красивыми огромными томными слегка раскосыми глазами, тонкими длинными ножками, хрупкими плечиками, ключицами, переходящими в красиво очерченную грудь,
