Буэнос-Айреса не мощёны и дороги оставляют желать лучшего. Широкие брюки и пиджак надёжно прячут девичью фигуру, шляпа скрывает в густой тени нежные черты лица. Девушка волнуется и вытирает мокрые ладони платком. Помещение плохо освещено, но это и к лучшему, думает Ромина — не так заметны грязь и убожество. В центре пустого пространства среди мужчин движется гибкая фигура в красном платье. Один лишь цвет этого платья бросает вызов черным пиджакам и белым рубашкам, но есть ещё хищная пластика тела, звериная грация пантеры. Она демонстрирует шаги, движения, и два десятка мужчин, разбившись на пары, повторяют за ней.
— El Corte! La Medialuna! El Paseo! — хлёсткие звонкие слова управляют движением партнёров — El Veteo! Карамба, я же сказала — El Veteo! Нужно правильно фиксировать руки!
Хайме и Ромина встают в круг, копируя действия танцовщицы вместе со всеми. Резкий окрик заставляет девушку вскинуть голову и посмотреть в лицо учительницы. Это она, та, что заставила её сегодня мучительно краснеть.
— Не так! Ты не понимаешь! Танго — танец страсти, покажи её, неужели ты не хочешь заставить меня покориться, сделать своей!? Марикон де мьерда, как ты ведёшь себя! — глядя в глаза, она наступает на Ромину, и только остатки гордости не дают сделать шаг назад. Она подхватывает руки Ромины, ставя правильно локоть, под звуки разбитого пиано ведёт жестко в танце, управляя как мужчина.
— Вдохни мой запах, почувствуй желание и покажи его, так как можешь, — Ромина послушно, понимая, что деваться некуда, втягивает ноздрями воздух, полузакрыв глаза, и только тут вместе с ароматом этой незнакомой женщины к ней приходит понимание происходящего, руки непроизвольно дергаются, сжимая крепче ладони партнёрши, грудь чувствует сквозь ткань плотно прижавшиеся тяжёлые шары грудей. Она ловит пытливый взор, мечущий молнии, — в черном омуте этого взгляда можно сгореть. И по Ромине проходит горячая волна, оставляющая стоящими волоски по всему телу, а следом приходят злость и азарт, Ромина принимает правила и начинает игру. Теперь ведёт она, под взглядами мужчин показывая этой женщине её место, начиная долгий разговор тел о любви и страсти, останавливая у лица занесённую в пощёчине руку, заманивая взглядами и поглаживаниями, и тут же отталкивая от себя, замерев лишь тогда, когда партнёрша распростирается у ног. Ромина смотрит в её глаза и не видит покорности, всё та же упрямая гордость во взгляде заставляет протянуть руку, помогая подняться с пола. И партнерша, используя её как рычаг, гибко скользит вдоль тела, прижимаясь губами к губам. Мгновение, и Ромина отброшена в общую шеренгу, забыв как это — дышать, под потрясённым взглядом Хайме.
— Вот теперь ты понял, мальчик, как надо танцевать танго, — стерва в красном продолжает обучение, и Ромина автоматически выполняет необходимые действия.
Мужчины пьют вино в баре, и девушка торопится на улицу вдохнуть влажного ночного воздуха. Прижавшись спиной к побеленной стене, Ромина переживает раз за разом танец и поцелуй. Ей хочется кричать оттого что мысли словно сошли с ума и пытаются пробить тонкий орех головы, она боится и не понимает собственных желаний, и хочет повторить это ещё и ещё раз, ни Мигель, ни Андрес не вызывали такую бурю чувств. Ромина уже не одна, к ней тихим скользящим шагом приближается та, о которой девушка грезила. Она не собирается разговаривать, она просто целует Ромину, легко касаясь губами, снова и снова, будто ожидая разрешения на что-то большее. Но Ромина не знает и не умеет того, что от неё ждут, и вот её тащат куда-то по ночным переулкам Буэнос-Айреса, с иронией она думает о том, что весь день её как хвостик таскают то туда, то сюда, но ни желания, ни сил сопротивляться у девушки нет. Ей даже всё равно, что будет, когда танцовщица наконец поймет, что волочёт за собой девушку, а не парня.
В полупустой
