видимо располагалась на небольшом диване, где уже было постелено.
— Чаю не хотите? — спросила хозяйка после того, как они допили бутылку водки и доели последнюю картошку.
— Можно и чаю, — снисходительно кивнул гость.
Они пили чай и продолжали изучать друг друга.
«Ну, что он во мне нашел?!» — терзалась сомнениями женщина.
«И какой леший занес меня сюда?» — дивился он.
Когда часы пробили три после полуночи, они очнулись от взаимного созерцания.
— Я постелю на полу, — предложила она.
— Угу, — бросил он, направляясь в туалет.
... На полу было жестковато, но просторно. Он обнял ее за шею, притянул, поцеловал. В этот миг, когда «Банан» у него уже стоял по стойке «Смирно!», кровать скрипнула, и раздался в темноте боязливый детский голосок:
— Мам, ты где?!
— Здесь, — подхватилась она.
— А что ты делаешь на полу?
— Отдыхаю... А ты спи, котик...
На кровати опять все стихло, только слышалось посапывание маленьких носиков.
— Уснули? — спросил он.
— Да. Поехали, — прошептала она.
— А ты не боишься, что родишь четвертого?
— Не... Я кое-что предусмотрела...
— Тогда держись...
Он старательно, потихоньку вправлял в нее свой «Агрегат», и когда достиг дна, она вздрогнула, обхватила его голову обеими руками, крепко прижала к себе и впилась жадными губами в его пересохшие губы.
Поиграв своим языком с его, она оторвалась, прошептав:
— Ну, что вставил?
— Почти...
— Тогда качай. Только потихоньку, не то заору. Потихонечку, вот так, молодец, я хочу его лучше распробовать...
— Как мороженое? — усмехнулся он.
— Я забыла, когда его ела...
Он старательно продолжал накачивать ее, словно шофер колесо. Она предательски стонала, крепко зажав обеими руками рот.
— Что ты чувствуешь? — садистски спросил он.
— Как твое дышло уже через горло вышло, хихикнула она.
— Я могу вынуть...
— Что ты! Мне так хорошо. Я — летаю, — она обхватила его руками за ягодицы и живо заработала тазом. Чтобы он больше не задавал ей глупых вопросов, она снова впилась в его рот, засасывая в себя все его содержимое. Ни одна из прошлых баб его так не целовала и ни в чьем теле его член не чувствовал себя столь уютно и комфортно, как теле этой молодой и такой страстной женщины. Он почувствовал, как томная сладость заливает все его тело. Он напрягся, изогнулся, и тут его пульсирующая струя стала заливать ее лоно. Она не отстранилась от него, еще сильнее прижимая к себе. Так раскаленная и потрескавшаяся земля от лучей летнего беспощадного солнца с жадностью глотает потоки первого и столь долгожданного дождя, порождающего и продолжающего жизнь.
Когда все было кончено, он встал, не зная куда идти.
— Иди в ванную. Вода в ковшике...
Он ушел, пошумел в ванной, затем вновь нырнул к ней под одеяло.
— Чем это ты цокал по полу? — спросила она, слыша его шаги.
— Когтями тигра...
Она села, запустила руку к ступне его ноги.
— Мамочка родная! — подхватилась она, чиркнув спичкой. И тут же обомлела. Ногти на пальцах его ног были длинными, как у собаки. Они далеко выступали за края пальцев, загибаясь книзу...
... Утром он принес чемодан с вещами. Она стала их перебирать, готовя к стирке.
— А где носки? — спросила она.
Он замялся, а затем, нехотя, ответил:
— Знаешь. Я их как-то не ношу...
— Теперь будешь носить, — положила она перед ним носки бывшего мужа.
Он согласно кивнул, поняв, что настало время расстаться не только со своей свободой, но и с когтями тигра...
