где-то в другом месте.
Это то, что я понял из её сбивчивого рассказа. У меня было очень странное чувство. С одной стороны мне, конечно, было жаль Настю, я видел, что ей очень плохо. Но с другой стороны у меня появилось какое-то злорадство. Где-то в глубине души мне было приятно, что ей воздается за то, что она сделала мне.
Рассказывая, Настя всё-таки не сдержалась и расплакалась. Кончив рассказ, она уткнула лицо в ладони. Я смотрел на её вздрагивающую голову, и мне очень захотелось её утешить. Протянув руку, я стал гладить её по волосам. Мне нравились её волосы, нравилось касаться их.
Настя подняла голову. Лицо её было красным, тушь потекла. Мгновение она смотрела на меня, после чего придвинулась ко мне, обхватила меня руками, положила голову мне на плечо и снова расплакалась. Я обнял её. Прижал к себе, как можно крепче. Обнимая её, я отметил, что она располнела. Но все-таки это по-прежнему та Настя, которую я любил. И вот я снова чувствую её горячее тело.
Несколько минут спустя Настя, наконец, успокоилась и перестала плакать. Подняла голову и посмотрела на меня глазами, полными нежности. Она проводила ладонью по моим щекам. Потом поцеловала меня в губы. Страстно. Я стал отвечать ей. Я видел, что она колется о мою щетину, но старается не подать виду.
Мне очень захотелось коснуться её груди. Я стал засовывать руку ей под кофту, но она меня вдруг остановила.
— Подожди! Здесь народу много! — Она кивнула на прохожих, которые непонятно откуда вылезли. — Давай отъедем.
— Ну давай. — Ответил я.
Охватившая меня страсть вдруг отступила. Я откинулся на спинку. Настя в это время достала зеркальце и какую-то пудру, и немного привела себя в порядок. После этого мы двинулись в путь. Мы не стали выезжать на главные дороги, а ехали окружными путями. Я понял Настин замысел — мы ехали на берег. Там можно было найти уединенное место. Во всяком случае, уединенное в это время. Мы раньше время от времени ездили на берег.
Ехали мы молча, хотя было видно, что Настя хочет что-то сказать.
— А помнишь, как мы раньше ездили? — Наконец спросила она. — Загород или просто катались. Ты мне руками ножки гладил и... ну... писечку. Чтоб я возбудилась... Помнишь?
— Помню. — Ответил я, наверно несколько прохладно, потому, что Настя снова умолкла.
Конечно, я помнил эту нашу игру. Я ласкал её руками во время поездки. Очень часто она так возбуждалась, что сворачивала с дороги в укромное местечко, и мы занимались сексом прямо в машине. Хотя иногда её терпения хватало, и мы доезжали до её дома. И уже там предавались любви.
Я посмотрел на Настину ногу. Видна была только коленка. Остальное было скрыто юбкой и сапогом. Я аккуратно коснулся коленки. Настя сделала вид, что не замечает. Она по-прежнему смотрела на дорогу, не отрываясь, но на её губах появилась лёгкая улыбка. Я провел рукой по бедру, пытаясь задрать юбку. Настя немного приподнялась, чтоб не удерживать её. На ней были красивые чулки. Она вообще любила носить чулки и знала, что мне нравится, когда она в чулках. Я стал аккуратно гладить её бедро. Настя закусила нижнюю губу. Мои прикосновения её явно заводили. Я коснулся пальцами внутренней стороны её бедра. Настя вздрогнула. Это уже было похоже ... на наши игры, правда, раньше я делал это смелее. Но сейчас мною овладела какая-то робость. Вроде бы я столько раз касался её тела, что довольно глупо робеть, однако я робел...
Настя, возбуждаясь всё сильнее, раздвинула ножки, тем самым, как бы приглашая мою руку в свою святыню. И я принял это приглашение. Она была вся мокрая там. Я чувствовал влагу через тонкую ткань её трусиков. Нащупав пальцами её губки, я стал их гладить. Настя стала тяжело дышать и вертела головой, пытаясь найти место, где бы остановиться.
Наконец мы выехали на берег и заехали в какие-то заросли. Посмотрев по сторонам, и убедившись, что вокруг никого нет,
