действительно, как только я продвинул лицо выше колен, госпожа раздвинула ножки и обнажила свою прелесть, куда я моментально впился своим языком.
Я принялся лизать, в то время когда она доедала свой завтрак. Часы уже пробили девять часов. Я трудился, пытаясь как можно лучше удовлетворить хозяйку, чтобы не испортить ей настроение и не получить взбучки. Я не знаю сколько прошло с девяти часов, но явно больше двадцати минут, когда она начала биться в оргазме. Мое лицо было полностью в ее выделениях. Она расслабилась, а я оставался под одеялом, не зная что делать, ведь приказа вынимать голову не было. Но потом она, как и ранее, ногой выпихнула меня из-под одеяла и приказала унести грязную посуду. Я повиновался.
Не прошло и минуты, как хозяйка опять срывала на мне свою злость, даря десяток пощечин. Она стояла в ванной, а я стоял рядом с ней на коленях, понимая свою ошибку.
— Вода остыла, шлюха! — кричала она. — Мне что, в холодной мыться?!
— Нет, госпожа, — ответил я. — Я вам наберу горячей.
— Само собой наберешь! — усмехнулась она. — Куда же ты денешься! И меня не волнует, что я слишком долго валялась в постели, что вода успела остыть. Вода должна быть теплой всегда! И мне не важно как ты это сделаешь! Ты меня понял, сука?
— Понял, госпожа, — ответил я, понимая, что она мне дает невыполнимое задание, но спорить с ней было дороже себе. Ведь она сама все понимала, но делала вид, что ее это не волнует. И ее это действительно не волновало. Она дала приказ, чтобы ванна была горячей, значит она должна быть горячей, и не важно когда она соизволит принять ее. И я зачастую остаюсь заложником неразрешимых задач, за которые я постоянно получаю по самое «не балуй».
Я быстро принялся спускать воду и набирать новую. Хозяйка следила за моими действиями, но после удалилась.
Когда вода была набрана, вошла госпожа с прищепками в руке. Я все сразу же понял.
— Поноси и подумай над своим поведеньем, раб! — сказала она и прищепила их на мои соски.
Если хозяйка мне надевает прищепки на соски, значит я очень ее расстроил, ведь прищепки я просто ненавидел, терпя эту боль. Я готов был ползать в ногах своей госпожи и целовать их на глазах у сотен людей на улице, лишь бы она сняла прищепки с моих сосков. А прищепки то были не деревянные или пластиковые, а металлические с острыми зубьями и довольно тугой пружиной. Так что лучше уж стыд, нежели эти «зубастики». Но альтернативу мне она не предлагала. И я вынужден был стиснуть зубы и терпеть, делая вид, что я благодарен ей за это.
Госпожа стала принимать ванну, а мне велела идти убираться по дому с формулировкой «чтоб сияло». Вечером должны были придти ее подруги, и я должен был организовать хорошую вечеринку с хорошей выпивкой и закуской. И первое дело была уборка. И я принялся мыть посуду, а затем полы. Соски болели до невозможности, но я не пытался снять зажимы, воспользовавшись тем, что госпожа в ванной, ведь потом придется по новой вешать и боль будет сильнее, чем сейчас, ведь соски немного адаптировались к металлическим мини-капканам.
— Работай лучше, сучонок! — рявкнула вошедшая в комнату в халате хозяйка и пнула меня по попе.
— Слушаюсь, — ответил я хорошо знакомую мне фразу.
Но госпожа схватила меня за волосы и подняла мое лицо к верху. Я взглянул в ее глаза. Обычно мне запрещено поднимать глаза выше ее колен, но в этот раз она сама заставила смотреть на нее. И я смотрел и думал, что же она со мной сделает. Но она зарядила мне пару пощечин и велела встать мостиком и открыть рот. Я мигом исполнил ее приказ. Она тем временем приподняла халатик и встала над моим лицом, прижавшись писей к моему открытому рту. И в следующий момент мне в рот потекла струя мочи. Я привык к подобному и поэтому без особого труда проглотил все, что накопилось у госпожи за ночь.... Затем она ушла, а я остался
