— Где мои крепостные мужчины, где мои рабы?! Я же велела всех холопов собрать. Глянуть на них хочу — зазвучал звонкий голос хозяйки поместья. — Сию минуту, барыня, гонцы по имению разосланы, кто в поле, кто на иных работах. Сами приказывали-с спуску не давать, чтоб холопы Ваши, сударыня, трудились от рассвета до заката, — робко и подобострастно, склонив низко голову доложил своей госпоже управляющий из крепостных 50-ти летний Никита.Барыня-сударыня, княжна Ирина — девица четырнадцати лет от роду, после смерти единственного своего родителя князя Павла Петровича Ракитского (мать отошла ко Господу ещё при родах) из древнего, богатого и известного рода князей Ракитских, вступила в наследство, получив огромное имение в десять тысяч крепостных душ и капиталу, говорят, более миллиона рублей. Попечителем до совершеннолетия юной княжны был назначен по завещанию покойного дядя юной красавицы, брат по матери, граф Зефиров, старый развратник, коему, по большому счёту, не было никакого дела до становления юной аристократки и до ведения её дел тоже.Юная повелительница была в том нежном возрасте, когда она ещё не женщина, но уже и не маленькая девочка. Стройная, даже несколько худощавая, роста не выше среднего, бледное личико с изящными, тонкими, благородными чертами, в которых видна была порода невооружённым взглядом, глазки ярко-голубые, умные с лучистым взглядом, в котором читалась, тем не менее, некая холодность и властность, белокурые локоны волос, спадающие на худенькие плечики, только-только появившаяся грудь, маленькая, твёрдая и уже ярко обозначенная, плюс тысячи крепостных рабов и миллионное состояние — всё это сулило юной прелестнице неплохие перспективы по жизни. — Что это, Никита? — Бумага казённая, рекрутский набор испрашивают, решать надобно_с, госпожа. Десять душ мужчин от Вас, госпожа, требуют на 25 лет_с службы_с. — Ну, и что ты мне, дурак, суёшь это?! — холодно спросила юная красавица. — Али сам захотел послужить царю-батюшке? — слегка ухмыльнувшись спросила она. — Что Вы, сударыня, да и возрастом я уже не гожусь. — заискивающе улыбаясь ответствовал безропотный раб своей совсем ещё юной прелестницы. — А это мы посмотрим, годишься иль нет, — внезапно обозлившись, заявила опешившему слуге юная хозяйка — пиши себя первого, скотина. — Смилуйтесь, госпожа! — взрослый, здоровый, крепкий мужчина, убелённый слегка сединой, в страхе и трепете пал ниц в ноги четырнадцатилетней девочке, своей госпоже, хозяйке и повелительнице, которой дано право полностью решать судьбу его и ещё десятка тысяч таких же как и он, бесправных рабов. Которая просто, забавы ради могла оторвать от семьи, прожившего, по сути жизнь, человека, и даже, вправе решить жить или не жить этому человеку. — смилуйтесь барыня, пять деточек, жена чахоткой изнемогает, того гляди и помрёт, детки ещё малые, сиротами останутся, совсем нет никого у них, пощадите, госпожа, Христом Богом, памятью покойного отца Вашего умаляю, не погубите деток! Рабом Вашим навеки буду... — Что_с???!!! — вновь вскрикнула ещё более сердито юная госпожа — Да ты, дубина, итак мой раб навеки, что ты несёшь такое?! — Виноват_с, сударыня, в запале буркнул, истинно раб Ваш, навеки есмь, был и буду, госпожа, не погубите! — и Никита принялся яростно и иступлёно лобызать туфли своей юной повелительницы. — Сколь много рекрутов ещё требуется, читай бумагу, скотина, чем ножки мои слюнями брызгать. — Слушаюсь, госпожа_с, — утираясь от слёз, промычал раб — десять душ, требуют_, с, — прохрипел Никита, всё ещё не вставая с колен. — Вот и просят Вашу милость к завтрему определить_с кого назначить. Возрастом от 17-ти до (тут Никита замялся) до... 50-ти годков, крепких здоровьем и в уме_с. — Вот себя первого и пиши, я так хочу, просто я ТАК хочу — и всё тут —
