стонать от удовольствия и извиваться под ним от страсти, я как обычно молча и вяло отдавалась ему. И... скоро горько пожалела об этом... Марк снова напомнил мне, что я теперь для него не более чем наложница, от которой требуют и получают требуемое. А если она не слушается... Её наказывают.
Да... Это была плётка. Марк познакомил меня с плёткой. Я не успела опомниться, как мои запястья были прикованы наручниками к дужкам кровати. Я замерла... И вдруг острая вспышка боли обожгла мою кожу на попке. Я закричала. Марк методично и безжалостно охаживал меня тонкой плетью. Сначала попку. Потом ноги. Потом грудь. Я кричала. Я плакала. Молила о пощаде. Но ему было плевать. Он, словно, и не слышал меня, а сосредоточенно сопя, продолжал неторопливо и с оттяжкой свою экзекуцию.
Устав, он просто навалился на меня и жестоко поимел меня в попку.
Господи, спасибо, что Антон вернулся только через неделю и не заметил отметины, что оставила на мне плеть Марка.
Теперь мне пришлось полюбить ночные пеньюары и рубашки. Антон удивлялся такой перемене во мне. Раньше-то я их не жаловала. Но как мне ещё было скрыть от мужа следы от порки на моей попке или спине? Ведь теперь Марк порол меня часто. За любую провинность, чаще надуманную самим Марком, он ставил меня на корячки, или клал голенькую поперёк своих колен, засовывал мне в рот мои же трусики, чтобы я не орала и порол. Порол за всё подряд, — за то, что днём я недостаточно быстро принесла ему сок или кофе, или не поддержала в споре с отцом, за то что плохо погладила ему рубашку. Но гораздо чаще за другое, — за то, что ему не понравилось, как я отсосала ему, или не очень пылко отвечала на его поцелуй, или если плохо ему подмахивала во время секса.
Так как, в доме моему воспитанию мог помешать отец, (ведь часто, не в силах сдержаться, я всё — равно кричала, несмотря на трусики во рту) то вечерами, отпрашиваясь в своём университете, Марк увозил меня красивую роскошную женщину, словно какую-то дешёвую проститутку в отель или в одну из многочисленных городских саун и здесь устраивал мне жёсткие сексуальные тесты. Теперь мне приходилось быть нежной страстной пылкой послушной любовницей, торопившейся предугадать желания своего господина... Или плеть... Тут же... Молча, без всяких предупреждений и объяснений. Конечно, несколько раз я пыталась завести разговоры на эту тему с сыном. Образумить его, устыдить. Господи, мол, мол мало того, что ты сделал из своей матери практически натуральную наложницу, так ты её ещё и порешь. Слёзно просила. Но... В конце концов Марку эти разговоры порядком надоели, и он уже стал меня пороть и за них, стоило лишь мне об этом заикнуться.
Марк быстро научил меня уму-разуму. Теперь я старалась... Я покрывала тело Марка поцелуями, просила и умоляла его взять меня, а когда его член входил в мою киску, сладко стонала, кусала его шею и плечи, царапала спину, извивалась под ним, обивала его тело ногами и яростно подмахивала бёдрами его любовным ударом. Марк просто шалел от моей страсти. А я в жизни не подумала бы, что я такая хорошая актриса. Плётка сделала своё дело и мой сын быстро добился своего, — я стал для него невероятно любвеобильной штучкой и просто на лету ловила его пожелания. Но до конца плётку Марк не забыл... Уже очень скоро он крайне редко извлекал её на свет Божий, но забывать о порке он не давал мне никогда. Стоило мне где-то замешкаться, или не очень стараться в постели с ним, и Марк снова молча и безжалостно, без всяких сомнений порол меня. А иногда, ставил меня на колени, засовывал мне член в рот и начинал охаживать мои плечи и спину плёткой до тех пор, пока я не доводила его своим ртом до оргазма.
Теперь, если Марк ночевал дома, мне уже вменялось в обязанность ночью дождаться, когда уснёт Антон, тихонько выкрасться из супружеского ложа и явится в комнату сына. И долго ублажать его восставшую плоть ртом, языком и губами.
